С высоты да издали все мы, наверное, мелкие и несерьезные, как эти птицы-соринки. И все наши дела мелкие и несерьезные? Ну, нет! Многое из того, что сейчас строим, даже издали — громада! Даже если с других планет глядеть.

И меня резануло: мелкие дела бывают оттого, что не додумываем их до конца, не впускаем их в душу… Вот и тут, с хазой, я недодумал. Свалил сокровища в яму, присыпал землей, заложил камнями и мусором и успокоился. А вдруг дело так повернется, что какой-нибудь басмач или Коротышкин сообщник возьмет за горло и спросит: «Где все-таки сокровища Кичик-Миргафура?» Что тогда?

Я прикинул: как на моем месте поступил бы умный человек. Слава судьбе, моя жизнь была богата на встречи с умными людьми. «Надо делать ложную хазу-ловушку, — сказали бы мне умные люди. — Вспомни, как тайные партизанские лабазы сохраняли».

Я оставил девчонку на камне и побежал искать место для ловушки. Нашел подходящее дерево. Поднял на развилку ветвей большой камень с привязанной к нему веревкой. Вся хитрость состояла в том, что второй конец веревки удерживался в натянутом состоянии сухой неприметной веточкой, воткнутой в землю под деревом. Стоило вытащить веточку или повалить ногой, например, как этот конец веревки освобождался, и ничем уже не удерживаемая глыба неудержимо летела вниз. Когда я партизанил в сибирской тайге, то приходилось делать и другие ловушки для разных надобностей — с самострелами, бревнами, волчьими ямами. Даже опытные колчаковские унтера, кержаки-таежники иной раз попадались на «сухую веточку».

Ловушку на самом тайнике я не захотел делать, хотя опыт умных людей требовал: надо. Просто я подумал: а вдруг товарищи приедут без меня, вдруг придется извещать их запиской или еще почему-то я не смогу быть с ними? И тогда кто-нибудь из них напорется на самострел или «сухую веточку». Ведь человек, не имевший дела с этими штучками, обязательно напорется, хоть объясняй ему заобъясняйся…

Когда я вернулся к телеге, девчонка уже искупалась и поджидала меня на том же камне, посиневшая от холода, с сиреневой веточкой мяты в мокрых волосах. Я принялся ей объяснять: если вдруг случится что-нибудь по дороге в город, она должна прибежать в милицию и только товарищу Муминову сообщить о настоящем тайнике. А если ее поймают басмачи или другие бандиты и начнут спрашивать о сокровищах — чтоб указала на то место, где ловушка.

— А они разно поверят? — тихо спросила она.

Молодец, нисколько не испугалась.

— Поверят, еще как поверят. А ты тем временем убежишь. Или люди помогут. Или еще что случится. Главное в таких делах — время…