— Нет, глупая! Чтобы спасти проклятые хурджуны, ради них готовы на все… Когда хурджуны попали в руки твоих родственников, аксакалы задумали убрать меня с дороги, я очень мешал, ведь знали — могу найти… Вот и придумали… А выпутаться из таких сетей у нас здесь трудно… невозможно! Но я выпутаюсь. Обязательно выпутаюсь и возьму за горло вашего Назимбая.

— А что со мной будет? — голос Адолят дрожал.

— А ты как думаешь?

— Я хочу быть вашей женой… Хочу в новую жизнь…

— Тебя наверняка задумали отдать за большого начальника, ведь семейство почти разбогатело. Повезут в Ташкент и там посватают. За пожилого, противного, некрасивого, пузатого, но начальника. Чтобы тот большой начальник сделал Хамидбая председателем «Кошчи», а безграмотного школьного сторожа — директором школы, а ленивого чайханщика — завмагом в Ташкенте. Они верят: всех можно купить, лишь были бы фрукты и лепешки для подарков. Ты для них — тоже вроде корзины с грушами.

Адолят беззвучно заплакала. Потом ударила себя кулачком по голове.

— Вай! Как мне дальше жить? Вы не любите всех нас! Горе мне…

С неприятным чувством я смотрел на нее. Поддался факту! Растаял перед ее покорностью. И еще перед чем я растаял?.. И вот уже смотрю на нее с ужасом. На это плачущее милое личико. Она была один на один с чужим мужчиной, и теперь ей жизни нет! Заклюют! И я уже не могу ее оставить.

17

Мы выехали на дорогу. Я-то надеялся, что, потеряв нас из виду, кишлачные оставят погоню… Но события завертелись по-другому. Сначала мы увидели кучку измотанных усталых крестьян, вооруженных чем попало. Обнаружив нас, одни из них обрадовались, другие не очень. А некоторые, сложив рупором ладони, начали кричать.

— Здесь они! С хурджунами! Едут к перевалу!

Им отвечали другие голоса, дальние и ближние. Вокруг рыскало много людей. Я погнал лошадей, люди побежали следом за телегой.

Я не мог нахвалиться на себя: какой я замечательный милиционер! Все предвидел, все уразумел. Вот сейчас, если бы мы были без хурджунов, что делали бы эти люди? Не бежали бы, конечно, за пустой телегой, а начали бы искать хурджуны всем миром.

И хотя я всей шкурой чувствовал опасность, душа моя ликовала.

— Из какого кишлака? — крикнул я людям, бегущим за телегой.

— Из Карасу! — отвечали они, глотая пыль. — А вон те — из Пахта. Нас погнал искать Кадыр-курбаши. А их — Додхо-курбаши! Чтоб искали вас с хурджунами.

— Но ведь Кадыр-байбача давно сложил оружие! И Додхо-саркарда сложил!

— А как услышали про ничейное золото в хурджунах, снова стали воинами ислама.

— А где они сами? Где Кадыр и Додхо?