Выдержка у него была сумасшедшая. Не трогаясь с места, наблюдал, как меня подсаживает Адолят, как я карабкаюсь на скалу, обработанную кирками и зубилами. В нормальной обстановке я не мог бы подняться и на два метра по такой гладкой стене, но сейчас меня несло вверх, будто на крыльях. Я спасал жизнь единственному родственнику, может, поэтому растроганный до слез аллах затащил меня почти к верхушке скалы. А когда дед был спасен, аллах лишил меня своей милости, и я повис на гладкой поверхности, боясь шелохнуться.

— Ведь увезет! — заплакал дед. — Все увезет!

Я понял, что бандит уже на телеге, и заорал, рискуя сорваться вниз:

— Хоть один хурджун отдай, Коротышка!

Я с трудом поворачивал голову то вправо, то влево. Кто появится быстрей — басмачи или родственники Адолят? Что-то надо делать. Но что? Кто бы подсказал…

Коротышка тем временем разворачивал телегу, свирепо дергая за вожжи, раздирая губы коням. Трудно было развернуться, он измучился.

— Отдохни, Коротышка! Подари хоть один хурджун! Тот, который ты все равно потеряешь! В нем одни тюбетейки! Неужели жалко? Хоть один хурджун!

— Для тебя, шакал, ничего не жалко. Придешь ко мне за кордон, там и получишь тюбетейку.

Он погнал было телегу под уклон, но навстречу ему уже поднимались всадники, и впереди — многоголовая гидра на тряской арбе. Увидев телегу, семейство Курбановых разом загалдело, и Коротышку как ветром сдуло. Он шустро полез по камням прочь от дороги. Я даже разглядел жгуты грязи на его потной шее и многочисленные дыры на шелковом халате. «Ведь так и уйдет», подумал я, и моя нога сорвалась с опоры. Адолят где-то внизу вскрикнула, дед жалобно засипел.

Напрягая мышцы, я нашаривал ногой по стене, вот нашел малый выступ, перевел дыхание. Коротышка мельком взглянул на меня и полез дальше, шумно дыша.

— Тюбетейки забыл, Коротышка! — завопил я ему вслед, и снова моя нога сорвалась.

Я по миллиметрам сползал, вжимаясь в камень, переливая центр тяжести и все тело, как моллюск, из одной мельчайшей трещины в другую мельчайшую впадину, проклиная тех добросовестных трудяг, которые довели дикую скалу до такого пакостного состояния. Нет, мне проще лезть дальше вверх, а не вниз.

— Дедушка, Адолят! — крикнул я, не видя их. — Уходите скорей! Бегите в город! По нижней тропе убегайте! На большом перевале басмачи, наверное…

— А ты, внучек! Как же ты?

— А я поверху…

— В Сибирь уйдешь?

— Ждите меня дома! Поняли?

— Ладно, ладно, — послышалось внизу. Непонятно было, кто ответил — девчонка или старик.

Я медленно полез наверх, и, когда достиг гребня скалы, на дороге уже не было ни деда, ни моей будущей жены.