— Значит, в надежном месте? — тихо спросил товарищ Муминов за моей спиной.

И я чуть не свихнулся.

— Взорвать! Разнести в пыль! Уничтожить проклятую хазу, чтоб даже памяти о ней не осталось!

Подъехал конвой, бойцы спешились, закурили. Товарищ Муминов рассматривал деревяшки и семена из жестяных банок.

— Двести жизней за хурджун! — доказывал я неизвестно кому. — А теперь будет больше! Понимаете? Все пошло по новому кругу!

— Кто видел, как ты прятал? — все тем же тихим, напряженным голосом спросил товарищ Муминов. По его лицу бегали крутые желваки.

Правильно. Надо начинать с Адолят.

— В город! Скорей! — завопил я.

Товарищ Муминов тряхнул меня за грудки.

— Остынь, Надырматов.

Я остыл и начал ползать на четвереньках в поисках отлетевшей пуговицы.

И опять погнали на предельной скорости, похоронив коней в пылевой завесе. Между сиденьями на дно машины были свалены дощечки и чурки, как потом выяснилось, драгоценных пород дерева. А также коробки с семенами, кем-то когда-то купленными у англичан за большие деньги. Коротышка тащил все подряд…

Затормозили у дома Курбановых. Я перелез через дувал. В доме — ни души. Только в хозяйственной пристройке забилась в угол какая-то старуха, пряча лицо в костлявые ладони.

— Бабушка, где Адолят?

— Забери ее, забери отступницу, приведи ее в дом отца! Сосед ее прячет, Рахим-бобо, для внука прячет. Помоги тебе аллах.

Я столкнулся с товарищем Муминовым у калитки. Он поймал меня за рукав.

— Ты куда?

— Потом, потом объясню.

Я боялся, он все испортит. Ведь беготня по лезвию продолжалась. Если девчонка и дед перепрятали добро, то попробуй вырви у них признание! Погубят и себя и меня.