— Так что зря вы меня спрашиваете о всякой контрреволюционной гниде, дорогие товарищи. Спросите что-нибудь поинтересней.

— Поинтересней тебе скажет товарищ Муминов.

Заскрипели ремни, зашуршала бумага. Мой любимый начальник поднялся из-за стола с раскрытой папкой в руках.

— У Надырматова трудный характер для дознания, — начал он без всяких интонаций. — Поэтому в его деле много пробелов и неясностей. С одной стороны — приносит огромную пользу рабоче-крестьянскому делу, с другой — вред. Самовольно вскрыл могилу, осмотрел мертвое тело.

Он четко и понятно изложил основные пункты многоступенчатого дознания, поделился своими затруднениями и сомнениями. Например, в деле о мнимой смерти Адолят. «Она же могла подвести его под расстрел, а теперь он на ней женится… Трудно дать оценку такому поведению. То ли несерьезно, то ли еще как…»

— Хорошо, Таджи Садыкович. Можешь сесть. — Товарищ Чугунов пододвинул к себе листок. — Значит, такие вот остались обвинения, Надырматов. Пункт первый: убежал из каталаги. Пункт второй: помог убежать бандиту…

И поехало: пункт третий, пункт четвертый, пункт пятый!.. В те времена не было уголовного кодекса, почти не было документов по законодательству и праву. Судили, сообразуясь с революционной совестью и жизненным опытом членов трибунала, с требованиями текущего момента. Отвергнув буржуазный суд с адвокатами и присяжными, трибуналы и суды молодой республики часто на свой страх и риск искали формулу законности и порядка.

Я понимал: классовая борьба, бдительность, чистка рядов… Но на душе было нехорошо, тяжеловато было на душонке-то. Да и трибунальцы, вон товарищ Муминов хмурится, тяжело вздыхает. Женщина и председатель глядели на меня вроде бы по-доброму.

Товарищ Лебедев тоже был мне не враг, не терпелось ему разделаться с этим делом. Стукнул деревяшкой, заговорил запальчиво, будто вызывая кого-то на драку:

— Зачем время изводить? Давай, братишка, говори сразу, в чем признаешься, в чем нет.

Я старался держать хвост трубой. Прокашлялся, поднялся со скамьи.

— По первому пункту признаю вину, по всем остальным не признаю. Из каталаги, как тут было сказано, убежал, потому что…

— Хоп, — оборвал товарищ Хуснутдинов. По его желтому, изможденному лицу струился пот, тем не менее он кутался в зимний: чапан. — Хоп! Признал, и очень хорошо. Говори про второй пункт.

— Бандиту не помогал убегать…

— Позовите свидетелей, — послышался ровный голос товарища Чугунова. — Кто там был?

Товарищ Муминов опять заскрипел ремнями и глуховато произнес:

— Санько и Емельянов. Но Емельянов сегодня умер в больнице. От ножевой раны, полученной в тот день.