Коротышка пристально смотрел на меня.

— Ну как, начальник? Получилась стройная чинара из кривого карагача? Хочешь, я его убью? Хочешь, знаю. Душа твоя хочет. Но ты сам не убьешь, ты несвободен. А я свободен. Я убью.

Салим беззвучно плакал, сгорбившись. Мне казалось, вся воля его была выпита, и в его жирном теле не осталось сил. Но я ошибался. Он вдруг накинулся на меня и начал избивать кулаками.

— Из-за тебя все, шайтан!

Коротышка сбил его с ног.

— Связанного? Ты не мужчина, ты синий ишак.

Коротышка вытер ноги о спину Салима и надел сапоги. Потом посмотрел в утыканное звездами небо. Оказывается, он ждал восхода луны.

— Понесешь на себе начальника, шакал.

— Хорошо, хозяин, — покорно ответил Салим, затем осторожно добавил: — У меня бок болит, хозяин… Шайтан ударил камнем…

— А пупок не болит?

Коротышка кольнул его в живот ножом. Салим помертвел.

— Ладно, ладно, хозяин… куда нести?

С тяжким стоном он взгромоздил меня на колючие от пулеметных лент плечи и пошел напрямик через поле, с хрустом ломая кукурузные стебли. Ноги его заплетались, он задыхался, шептал молитвы, умолял Коротышку сделать остановку, бранил меня и всех на свете начальников самой жуткой руганью. Коротышка шел следом и подгонял его острием ножа.

Тропа, залитая луной, карабкалась к перевалу. Где-то все еще перекликались какие-то люди. С городских пустырей доносились рыдания и хохот шакалов.

Коротышка не пытал меня, не гнал пешком. Неужели щадит? Или все еще было впереди?

Салим, выбившись из сил, забуксовал на особенно крутом подъеме. Коротышка взбодрил его не уколами ножа, а уже ударами. Закричав, Салим пополз на коленях.

— Надо вместе! — шептал я, сползая с его спины, стараясь ему помочь. — Навалимся на него вместе! Боишься? Тогда одновременно побежим в разные стороны!..

— Шайтан, шайтан, — безумно бормотал он. — Тебя надо было сразу зарезать… всем было бы хорошо…

— Так ведь сдохнешь, Салим! — Я не сдержался, заорал: — Ну и подыхай, жалкая тварь!

Коротышка закатился в бухающем смехе.