Вся мастерская занимала две комнаты. В меньшей работал какой-то эстонец. В другой — Лейнасар, радист Манголд, один швед, а иногда, сдельно, и еще один. Это и был весь наемный персонал.

В соседнем доме мастерская снимала еще одну комнатку. Тут находились вместе контора и конструкторское бюро. За письменным столом томилась молоденькая конторщица, а над чертежной доской гнул спину немецкий эмигрант, готовивший схемы.

Мастерская принадлежала двум компаньонам. Во всей Швеции навряд ли можно было сыскать еще двух человек со столь противоположными характерами. Первый — дипломированный инженер, главный руководитель предприятия, блондин высокого роста, всегда веселый, со всеми любезный. Его оптимизм не могли поколебать ни временное финансовые затруднения мастерской, ни многие и разные женщины, которые ни на час не оставляли его в покое, забрасывая письмами в маленьких красивых конвертиках и провожая его на работу и с работы. У Лейнасара создалось впечатление, что к инженеру льнут самые красивые женщины Стокгольма.

— Собрал вокруг себя настоящую картинную галерею, — говорил и Манголд.

Дипломированный инженер умел вносить во все хорошую, жизнерадостную, даже игривую атмосферу. Но в мастерской он бывал редко. А когда появлялся, то почти всегда сидел в конторе: принимал заказы или же помогал немцу справиться с какой-нибудь сложной схемой.

Компаньон, инженер-техник, торчал в мастерской с утра до поздней ночи. Он был невелик ростом и коренаст, с маленькой бритой головой, посаженной почти прямо на плечи, с рыжими усами на всегда озабоченном сморщенном лице. Инженер-техник был врожденным пессимистом, постоянно вздыхал и стонал. Всегда ему мерещилось банкротство и полное разорение, хотя для этого почти никогда не было основания. Между этими хозяевами все работники мастерской чувствовали себя, как между двумя жерновами. Дипломированный инженер требовал тщательной, красивой работы. Он все наказывал: не торопиться, не торопиться и еще раз не торопиться.

А для инженера-техника не было на свете ничего страшнее таких взглядов. Он был уверен, что стремительный темп в работе — единственное средство избежать банкротства.

— Если деталь готова и годится там, где она нужна, то какого черта еще обрабатывать ее напильником, шлифовать.

Работа в мастерской, выполнявшей довольно сложные заказы, Лейнасару понравилась. Тут были превосходные инструменты, хорошее оборудование, тут можно было показать себя. Лейнасар был стопроцентным сторонником стиля дипломированного инженера. Особенно после того как он выполнил свое первое самостоятельное задание. Стокгольмское радио заказало мастерской эталон тона ля для настройки рояля. Работу поручили Лейнасару, и он вложил в этот пустячок всю сноровку и ловкость своих рук.