Лейнасар насторожился и стал избегать Элизабет. После работы он часто слонялся по улицам. Воскресенья тоже проходили в скитаниях. Не было в Стокгольме такого уголка, где бы Лейнасар не побывал один или в обществе своих латышских товарищей по заводу. Однако Элизабет оставалась верна капитанскому дому и неизменно встречала жильца сестры приветливыми и благосклонными улыбками, Лейнасар опять начал встречаться с Паэгле и другими земляками. Но среди латышских эмигрантов, в их быту, Лейнасар оставался сторонним наблюдателем. А понаблюдать было что. Нужен был юмор висельников, ибо разыгрывалась виселичная комедия.

4

Нищий, встретив другого нищего, прежде всего глядит на суму своего коллеги и заранее знает, что в ней, забывая при этом, что точно такую же суму носит и сам. Так было и с латышскими буржуазными эмигрантами. Некоторые из них, давая меткие характеристики своим товарищам по несчастью, как правило, не распространяли этих характеристик на самих себя.

В Латвии до войны подвизался на оперной сцене сравнительно известный певец Марис Ветра. В трудную для родины пору он отрекся от народа, перебрался за море и стал играть активную роль в эмигрантской виселичной комедии.

В своих шведских записках Марису Ветре удалось создать точный образ эмигранта. Бывший певец вспоминает, что в усадьбе его отца на стене батрацкой много лет висел портрет Александра III в черной, великолепно отлакированной раме. В один прекрасный день, когда решили выбелить закоптелую и грязную батрацкую, сняли со стены и роскошный царский портрет. При этом развалилась лакированная рама. Заказали столяру другую. Но когда картину начали водворять в новую раму, весь портрет облупился, на розовом лице обнаружились мелкие царапины, из темно-русой бороды выкрошился большой кусок краски. Царь никуда не годился ни в старой, ни в новой раме. Пришлось выбросить его в мусорную яму. Марис Ветра пишет:

«В эмиграции тоже было много царей, которые еще недавно были гордостью своей большой семьи. Портреты их чинно висели на стенах, достойно выполняя свое назначение. Но стоило их снять и перенести на другое место, как они облупились. Они потрескались, покоробились, и, если бы даже их повесили теперь на старый гвоздь, они все равно уже не годились бы на прежнем месте».

«В эмиграции тоже было много царей, которые еще недавно были гордостью своей большой семьи. Портреты их чинно висели на стенах, достойно выполняя свое назначение. Но стоило их снять и перенести на другое место, как они облупились. Они потрескались, покоробились, и, если бы даже их повесили теперь на старый гвоздь, они все равно уже не годились бы на прежнем месте».