— Только не думаю, что вы сильно скучаете.

— Не больше, чем ваша милость.

Лорд Хансдон засмеялся.

— Вы знали Эмилию?

— Я знаю её, милорд.

— Славная женщина, славная женщина! — задумчиво произнёс лорд Хансдон.

— А теперь ещё и замужняя.

— И в самом деле, — угрюмо пробормотал его милость, осушил кубок и налил ещё. 

Я слушал как зачарованный. Очевидно, его милость хорошо относится к моему брату, а тот тоже чувствует себя вполне уютно в обществе его милости. Я не знал, хватило бы у меня смелости так непринуждённо разговаривать с великим лордом. А лорд Хансдон, ближайший родственник королевы, был поистине велик. Он откинулся на спинку стула и устремил взгляд вверх, на задрапированные дорогим атласом балки. 

— Восемь дочерей! Восемь свадеб! Помоги нам Бог.

— Может быть, он обратит воду в вино?

Лорд Хансдон рассмеялся.

— Ходят слухи, что ваш клоун отказался выступать.

— Да, отказался, милорд, — мрачно сказал мой брат.

— Жаль! Энн говорит, он смешной. Очень смешной!

— Её милость права, он смешной, а ещё считает себя незаменимым.

— Незаменимых не бывает, — сказал лорд Хансдон, — кроме, пожалуй, Харрисона. А он вернётся?

Брат пожал плечами. 

— Думаю, вернётся. Он и раньше, бывало, отказывался выступать. Утопит завтра свою гордость в кувшине эля и приползёт назад.

— Но завтра он вам нужен?