— Ты здесь спал, — спокойно сказал Харрисон. — Но почему?

— Было поздно покидать город, сэр.

— И ты прихватил одеяло её милости? — спросил он, глядя на дорогое одеяло из меха на атласной подкладке.

— Я его нашёл, — робко произнёс я.

— Но одеяла хранятся в комнате её милости, — сказал Харрисон, и слуга хихикнул. Харрисон повернулся к нему. — Прочь! У тебя есть работа!

— Я просто нашёл его, сэр, — повторил я, не в состоянии придумать другую ложь.

Один терьер помочился на поленья в очаге. 

— Заберите своих гнусных псов! — приказал Харрисон крысоловам. — Крысы в подвале, а не здесь. Ступайте! — Он подождал, пока они не ушли. — Ущерба нет, — высокомерно объявил он, — так и не будем больше об этом говорить. Сегодня ваша последняя репетиция в зале, верно?

— Да, сэр, — ответил я.

— В таком случае, одевайтесь, мистер Шекспир, репетируйте и уходите.

— Уходить, сэр? — глупо повторил я.

— Уходите, мистер Шекспир. Покиньте особняк. Удалитесь. Ступайте домой. Уйдите. Вам нельзя здесь ночевать! Дом его милости — это вам не постоялый двор. Вам придётся уйти.

— Но он не может! — раздался в дверях возмущенный голос.

— Не может? — Харрисон повернулся к двери. В его голосе нарастало негодование. — Не может?

— Его повесят! — вскричала Сильвия.

Моя Эмилия вышла на сцену.

***

Уилл Кемп прибыл вскоре после того, как церковные колокола пробили девять. Он вошел в зал, словно вчера не было никакой ссоры.

— Всем доброе утро! — бодро воскликнул он. — Кажется, сегодня потеплело.

Следом за ним появились его ученик Билли Роули и высокий мрачный человек в ливрее лорда Хансдона. Я решил, что это, должно быть, Райкер, начальник охраны лорда-камергера. Увидев в большом зале лорда Хансдона, высокий изумленно остановился.