Ярослав вздохнул.

— В Путивль, к Димитрию.

Беззубцев разразился булькающим смехом.

— В карете царской с отрядом стрельцов? За дурака держишь?

— Да нет же, я серьёзно! Сейчас отъедем от города, остановимся где-нибудь в лесу, убедишься, что я тебя не обманываю. Тут только мы с тобой, и конюх — никаких стрельцов.

— А хоть бы и так, — Беззубцев приподнялся на локтях и вгляделся Ярославу в глаза. — Думаешь, я поверю, что вот так просто ты пришел в Тайный приказ, вытащил меня оттуда и увез? Да тебя же Годунов послал, чтобы шпионить! Понял, что пыткой меня не взять, решил хитростью одолеть? Не тут-то было!

Он со стоном снова повалился на подушки.

Да уж. Придется найти какие-то чрезвычайно убедительные доказательства, чтобы Беззубцев ему поверил. Пока что картина, действительно, складывалась не в его пользу.

Ярослав выглянул через переднее окошко. Евстафьев лихо управлялся с вожжами, словно всю жизнь правил лошадьми. Карета, запряженная тройкой вороных скакунов, разбрызгивая грязь, мчалась по широкой улице, вдоль деревянных домов и построек; редкие прохожие провожали их настороженными взглядами. Впереди виднелась река, за ней — зеленой стеной стоял лес.

— Михалыч, как проедем мост, ищи где бы припарковаться! — крикнул Ярослав.

Евстафьев кивнул, не оборачиваясь, и, привстав, щелкнул вожжами.

— Крест верни, — подал голос Беззубцев. — Коли при тебе еще.

Ярослав, помедлив, снял с шеи кожаную ленту с крестом и протянул ее Беззубцеву.

— Вот. Слушай, я все могу объяснить…

— Пошел ты! — перебил его Беззубцев. — Зря я тебя тогда не прирезал…

Карета с грохотом промчалась по мосту и теперь пошла мягче, в воздухе потянуло лесной свежестью.

Проехав еще около километра, они остановились на опушке. Евстафьев суетился вокруг лошадей, поглаживая их и что-то приговаривая.

Ярослав распахнул дверцу. Эта ночь выдалась ясной, и луна, стоявшая в небе, освещала карету и поляну.

— Выйти сможешь? — спросил он Беззубцева.

Тот, глянув на него исподлобья, кряхтя, поднялся, оттолкнул протянутую руку и спустился на землю.