Растерев листья ладонями, натер смесью отечный сустав и начал накладывать «восьмерку» — тугие витки вокруг стопы и голени.

— Остался последний штрих, — сказал он, когда работа была выполнена. — Уколов не боишься?

— Чего? — переспросил Беззубцев.

Вместо ответа Ярослав вытащил шприц и вскрыл ампулу диклофенака.

— Будет немного неприятно, — предупредил он, всаживая иглу в бедро Беззубцева.

Тот лишь изумленно крякнул.

— Теперь попробуй встать.

Беззубцев медленно поднялся, осторожно ступил на ногу.

— Куда легче, — признал он. — Ковылять могу, но далеко не убегу.

— На, держи, — подошедший Евстафьев протянул ему палку. — Все сподручней будет.

— И вот, — добавил Ярослав, снимая кафтан, — накинь пока, что ли.

— Стало быть, дальше — верхом? — спросил Евстафьев.

Ярослав кивнул.

— Нужно торопиться, чтобы к утру быть от Москвы как можно дальше. А там посмотрим — думаю, заночуем где-нибудь в лесу.

— Знаю я одно такое местечко, — подал голос Беззубцев. — Верстах в двадцати отсель по Серпуховскому тракту будет.

Он ухватился за шею коня и рывком забросил себя на спину лошади.

Евстафьев последовал его примеру, проявив не меньшую сноровку.

Ярослав ездил верхом лишь дважды в жизни, и оба раза оставили не самые приятные воспоминания. Однако, делать было нечего — он с опаской приблизился к коню, и неуклюже взобрался на него. Вцепившись в гриву, стиснул коленями бока. Главное — не свалиться!

Конь недовольно всхрапнул, помотав головой.

— Ну, с Богом! — произнес Михалыч.