А что будет, если всё-таки начнётся смута… Я даже не хотел об этом думать. Радонеж, наверное, выстоит, Невское устье тем более. Планы по эвакуации Бориса, Фёдора, Марии Григорьевны и Ксении Борисовны имелись – для этого в Измайлово была предназначена специальная рота, один из взводов которой располагался в моей усадьбе в Кремле. Они же должны были озаботиться эвакуацией Святейшего. Вот только согласия самих эвакуируемых у меня не было.

Задумавшись, я очнулся только после того, как мы прибыли на Никольскую. Наскоро помывшись и переодевшись, я поспешил в Кремль. Борис принял меня с огромной радостью и, по уже устоявшемуся обычаю, мы уединились за столом в его кабинете.

Про наши "подвиги" в Радонеже, Ярославле и Костроме он уже знал. Про Нижний задумался, затем сказал:

– Царь Иоанн велел бы Бельского казнить, как только узнал бы, что тот станет предателем. Зря я не сробил тако же, но не могу я безвинного человека живота лишить. Надо было его в монастырь дальний сослать, пусть бы там Богу молился. А человека сего посадского, Кузьму, наградить надобно. Такие разумные и верные люди нам и в Москве нужны.

– Не поедет он, государю. Бает, там он на своём месте. Но, если будет нужно, соберёт воинство и придёт на твою защиту, государь. В нашей истории он так и сделал, и стал великим героем земли Русской.

– Добро, ежели так. Ну, поведай далее, что было.

То, что меня захватили и увезли в Ливонию, повергло его в ярость. Я еле-еле убедил его, что поспешные действия против поляков – не в наших интересах, и перешёл к нашим планам по его эвакуации, он отрезал:

– Я останусь в Москве, княже, что бы ни случилось. Да и Фёдор никуда не уедет. Царица и Ксения – те да.

Все мои аргументы о том, что, мол, он России нужен живым, он отмёл сразу:

– Княже, невместно то.

А потом спросил меня:

– А как ты думаешь, княже, будет смута?

– Не ведаю того, государю. Мыслю, ляхи попытаются. Но мы сможем этому противостоять, если большого предательства не будет.

– А не хочешь остаться здесь, в Москве?

– Не могу, государю, дом мой не только здесь, но и там. Но обещаю тебе, что я вернусь. А пока меня нет, трое из наших здесь останутся. И ещё семеро в Невском устье.

Затем я отправился к Патриарху, но и он сходу отмёл мои планы:

– Стар я уже, княже, чтобы от ворогов прятаться. А убьют они меня – другого Бог пошлёт, дабы спасти Церковь Русскую.

Так я и поплёлся обратно на Никольскую, в свою холодную постель, повторяя про себя строчку из Роберта Бернса: "The best laid schemes o' mice an' men gang aft a-gley” – наиболее тщательно проработанные планы мышей и людей часто приводят не туда.