* * *

Леонид Ильич снова разлил Зубровку по рюмкам:

— Все-таки скользким оказался Шурик, — сказал он, потянувшись к закуске, — ты смотри, как вывернулся, по Луне почти в график вошел. Зря мы его на космос поставили.

Устинов покосился на крепкий напиток, но решил, что ему хватит, напиваться днем ни к чему, тем более что сегодня предстоит еще работа:

— Пока это не его заслуга, сегодня в основном Челомей с Глушко график вытягивают. Работу Шелепина только года через два видно будет, хотя должен признать, взялся он за академиков жестко, например Мишина хочет вообще отстранить, уже обоснование подготовил, считает, что как исполнительный заместитель он еще туда-сюда, а вот как руководитель проекта не на месте. Кстати, в этом я с ним согласен.

— А чего раньше молчал?

— Куда мне было деваться? — Нахмурился Дмитрий Федорович. — Академики только между собой грызутся, а только тронь, так стеной. А тут еще по Луне отставание, снимешь, так всех собак за провал навесят.

— Но Шурик не испугался? — Хитро прищурился Брежнев.

— А ему терять уже нечего. Сам-то чего тянул?

Леонид Ильич не стал сразу отвечать, он чуть набрал воздух в легкие и опрокинул рюмку в рот, потом выдохнул, ощущая послевкусие и смачно закусил.

— А то и тянул, — прошамкал он, — все казалось, еще немного и Н1 взлетит. Кто ж знал, что он нас за нос водит? Это только сегодня стало понятно, что работ по сверхмощному ракетоносителю еще года на три. А кого на его место прочит известно?

— А чего тут гадать, у нас один кандидат.

— Значит все-таки Челомей, — сделал вывод Брежнев, — неплохой выбор, хотя и знаю, как ты к нему относишься.

— Я тоже считаю, что как специалист он неплох, — кивнул Устинов, — но слишком заносчив, считает, что раз его направление приоритетно, значит, все ему должны. А мы на эту Луну сейчас столько средств вбухиваем, что по вооружению проекты не можем в полном объеме финансировать, Косыгин опять требует скорректировать бюджет.

— Да, помнишь, мы гадали, чего Шелепин в дела Чехословакии полез, тогда еще ему Дубчек не понравился?

— И что? — Насторожился министр обороны.

— Похоже, там действительно назревают неприятные события, — вздохнул Леонид Ильич, — Дубчек решил провести реформы, сделать, как он говорил, «социализм с человеческим лицом», его за это не раз критиковали, но он продолжал следовать своему плану, вот только утратил контроль за «гласностью». Цензуру отменили, и там такое началось, что теперь вместо «человеческого лица» будет козья морда.

— Думаешь, будет как в пятьдесят шестом году в Венгрии?

— К этому все идет, — махнул рукой Леонид Ильич, — Дубчек меня все успокаивает, утверждает, что ничего страшного не происходит, а я вижу другое. Конечно, люди уже другие, за оружие хвататься не будут, но представляешь, там уже везде на стенах лозунги рисуют, считают, что мы оккупанты.