– Зробим, батька, зробим! – пообещал повеселевший Сувор.

Переправились два десятка бойцов, остальные, переведя лошадей по мосткам, вернулись обратно, рассредоточились, приготовились ждать идущих по следу степных хищников.

Ожидание затянулось. Уже солнце подвигалось к зениту, когда послышался конский топот, но не со стороны оставленных отрядом следов в степи, а с верховьев реки.

Красивый гнедой жеребец, судя по тяжелой поступи, отмеривший не одну версту своими стройными ногами, нес на себе молодого седока. Издалека было видно, что всадник закован в латы и кольчугу, доходившую по длине до бедер, а еще его бронь дополняли поножи и наручи. К одному из двух поясных ремней с металлическими пряжками крепился колчан с двумя луками и стрелами в них. Шлема на голове не было, и длинные вьющиеся рыжие волосы колыхались на ветру. Даже из-за деревьев просматривалось то, что в спине у юноши торчат печенежские стрелы, а значит, воин был ранен. Но когда на полном скаку всадник извернулся почти на сто пятьдесят градусов назад и умело и ловко выпустил в погоню подряд три стрелы, ссадив с седел двоих кочевников, кривичи разглядели, что стрелы торчат из заброшенного за спину круглого щита. Кавалькада сноровисто приближалась к засаде. Уже было подсчитано число кочевников, составлявших загонный отряд. Около трех десятков человек, вовсе не так уж и много, а после выстрелов преследуемого их число и вовсе уменьшилось.

– Олег, – позвал Сашка. – Что скажешь? Наш?

Пристально оглядев всадника в эти короткие мгновения, отрок повел головой:

– Не-а. Это хазарин.

– Ты че, любитель истории, рамсы попутал, он же рыжий!

– Все равно хазарин.

– Всем приготовиться! – подал команду Горбыль. – Олег, на тебе рыжий, смотри, чтоб не испугался нас и глупостей не наделал.

– Ага!

– Бей! – тишину в засаде прорезал короткий Сашкин рык, это после того, как всадник проскочил, судя по всему, к знакомой ему тропе на мостки.

Щелчки арбалетов послышались почти одновременно. Выпущенный в упор болт при попадании – стопроцентная смерть, к гадалке не ходи. Послышались стоны, глухое падение тел на землю, гортанные крики команд и шелест выпущенных печенегами стрел в «зеленку».

Опять рык сотника:

– Мочи!

И уже во всадников, одетых в черные халаты и островерхие шапки, полетели сюрикены, ножи и боевые топоры. Падение убитых и раненых лошадям под копыта, стоны, проклятия, словно вылитое ведро ледяной воды на голову, привели в чувство командовавшего погоней. Гортанный выкрик, и вот уже выжившие в неожиданной схватке аборигены крутым отворотом умчались на своих мохноногих кобылках в степь.