— Мне кажется, сэр, — заметил я, — что вы лишились права выбора уже тогда, когда приняли участие в этом чудовищном восстании. Я, к счастью, нахожусь в другом положении: я верный подданный и без замешательства могу смотреть в глаза как герцогу, так и самому королю Георгу. А Эпинское дело — просто удобный повод. Для политика найти очередной повод не составит особого труда. Не сейчас так потом.

— Так ли это? — сказал он. — Уверяю вас, что вы сильно заблуждаетесь. Престонгрэндж до сих пор был учтив, так как он сообщил мне, что не опровергал ваших доводов, но вы не должны думать, что они не возбуждают сильного подозрения. Вы уверяете, что невиновны. Любезный сэр, факты доказывают, что вы виновны.

— Жду вашего доказательств столь серьёзному заявлению, — весело сказал я.

— Показание Мунго Кемпбелла, ваше бегство после совершения убийства, тайна, которою вы так долго окружали себя, милый мой, — продолжал мистер Саймон, — всего этого достаточно, чтобы повесить ягненка, а не то что Дэвида Бэлфура! Я буду присутствовать на суде и тогда заговорю во всеуслышание. Я заговорю иначе, чем сегодня, и как ни мало вам нравятся сейчас мои слова, но тогда они ещё менее будут вам по душе. — воскликнул он.

— Да бросьте вы, мне легко будет всё объяснить, — сказал я. — Более того, есть множество людей, которые своими свидетельствами могут прямо или косвенно подтвердить мои слова.

— Что именно они смогут подтвердить? — спросил он.

— Если по пунктам: во-первых я оказался на месте убийства совершенно случайно, во-вторых не питал никакой враждебности ни к кому из Кэмпбеллов, будет ещё и в третьих, и в четвёртых, — отвечал я, — но главное — зачем мне было участвовать в убийстве Гленура? У меня совершенно отсутствует мотив для подобного деяния.

— Вовсе нет! — воскликнул злорадно он. — Вы, кажется, ещё не поняли всего. Вы будете повешены за грязное убийство из-за жадности. Ваша роль в нем заключалась в том, чтобы предательски задержать несчастного разговором. Вашими сообщниками были хайлэндские оборванцы. Может быть доказано, великий мистер Бэлфур, — и будет доказано, поверьте мне, человеку, заинтересованному в этом деле, — что вы были подкуплены. Я уже представляю себе, как все переглядываются в суде, когда я приведу свои доказательства: вы, юноша с образованием, позволили подкупить себя и пойти на это ужасное преступление из-за блеска золота, застившего ваши глаза.

Я только молча усмехался, слушая эту галиматью, и подумывал, не пора ли достать из рукавов стилеты, поскольку я не Алан, чтобы развернуться со шпагой в помещении.