— Действительно, им можно смело пробивать крепостные стены, — отвечал я, глядя прямо ей в глаза.

— Бедная Катриона! — воскликнула мисс Грант со странным выражением лица. — Если вы продолжите в том же духе, то вскоре затмите славу самого Дон Жуана.

Я на миг отвёл взгляд и уже с недоумением взглянул на неё. Вроде как никого соблазнять в данный момент и не пытался, с чего такая реакция?…

— Ну, мистер Дэвид, — тем временем продолжила она уже спокойнее, — хотя это и против моей совести, но я вижу, что мне придётся побыть вашим адвокатом. Она узнает, что вы приехали к ней, как только услышали о том, что она попала в тюрьму; узнает также, что вы не захотели даже остаться поесть; из нашего разговора она узнает ровно столько, сколько я найду подходящим для неопытной девушки её лет. Поверьте, что это сослужит вам лучшую службу, чем если бы вы говорили за себя сами, потому что я умолчу о «толстом лбе».

— Так вы, значит, действительно знаете, где она сейчас?! — воскликнул я.

— Знаю, мистер Дэвид, но пока вам не скажу, — сказала она, хитро прищурившись.

— Почему же так жестоко? — спросил я.

— Я ваш верный друг, — сказала она, — вы скоро в этом убедитесь. Но главный мой друг — мой отец. Уверяю вас, вам не удастся ничем ни соблазнить, ни разжалобить меня, чтобы я хоть на миг позабыла об этом. И потому избавьте меня от ваших молящих глаз. И до свиданья пока, мистер Дэвид Бэлфур.

— Но остается ещё один нюанс, — вспомнил я, — опекунша Катрионы, леди Аллардайс считает, что это я виновен в её аресте. Представьте, она при встрече чуть не избила меня палкой!

Краска бросилась в лицо мисс Грант, да так, что я сначала пришел в замешательство, пока не понял, что она изо всех сил борется со смехом. В этом я окончательно убедился по дрожи в её голосе, когда она наконец ответила мне.