Я со свитой подхожу по дальнему берегу реки к месту напротив камер. Завидев меня, из пересохшего ложа, где стоит его палатка, поднимается к нам мой «Вобан» по имени Халкеус. Руки у него в коричневой пыли, будто только что разгребал ее, а одежда сравнительно чистая. Подойдя ко мне почти вплотную, начинает, размахивая грязными руками, оживленно рассказывать, как успешно продвигаются работы. За исключением племени кочевников, которое приходило к крепости Джару, у всех остальных народов, с которыми я имел дело в Средиземноморье, принято общаться на предельно короткой дистанции. И это при том, что говорят далеко не шепотом и слух почти у всех отличнейший. Меня эти вторжения в личную зону все еще раздражают.

— Освоились, научились, теперь работают быстро, — рассказывает Халкеус. — Надо бы взять их с собой для осады других городов, чтобы не обучать новых.

— Возьмем, — соглашаюсь я и спрашиваю: — До вечера закончишь?

— Можно, конечно, и сегодня закончить, но дальнюю камеру надо бы еще углубить чуток. Там работы дня на два-три, — отвечает он.

— Знаю я твои три дня! — произношу шутливо, потому что просит отсрочку в четвертый раз. — Сегодня заканчивайте долбить, завтра заполняйте дровами, а послезавтра утром подожжем. А то, пока будем здесь возиться, хетты опять соберут армию.

— Как скажешь, — неохотно соглашается Халкеус.

Глава 74

Глава 74

Наверное, пурусхандцы задобрили своих богов, чтобы те ниспослали дождь, но, видимо, недоплатили, то есть, недожертвовали, потому что небо покрыли дождевые тучи, но покапало минут пять и так жиденько, что земля не намокла. В последние годы это привычное явление здесь. До Малой Азии дождевые тучи добираются опустошенными. Говорят, проливные дожди постоянно идут севернее, где-то за большой рекой, наверное, Дунаем, и там уже несколько лет неурожаи из-за этого. Мало — плохо, много — еще хуже. Дорийцы жаловались, что на их земли с севера напирает народ фриги, убегающий со своих исконных земель из-за дождей, несколько лет подряд уничтожавших урожаи зерновых. Фриги еще не знают, что на юге их ждет засуха.

Пурусханда окружена моими воинами, готовыми в любой момент пойти на штурм. Ждут сигнал. Давно ждут. Те, кто будет нападать с юга, имеют возможность наблюдать, как вырывается дым из камер. Дождик абсолютно не помешал горению дров. Их обильно полили оливковым маслом, найденным в деревнях, поэтому дым густой и темный. Он выбирается через отверстия-трубы, ползет вверх по крепостной стене, постепенно рассеиваясь. В том месте на сторожевом ходе собралось много хеттских воинов. Наверное, они слышали, как мы захватили Сидон. Может быть, надеются, что с ними такое не пройдет. Так устроена надежда: умирает только вместе с людьми, в одиночку ей скучно.