– А твой жених?

– Его же здесь нет? – промурлыкала она, прижимаясь ко мне.

Через час я, лежа в чистой постели, задумчиво наблюдал за тем, как Михальский, бросив у входа в отведенную нам комнату тюфяк, устраивается на нем, положив рядом с собой обнаженную саблю.

– Ты думаешь, нам угрожает опасность? – лениво поинтересовался я.

– Все может быть, – туманно отозвался литвин. – Лучше быть готовым.

– Это верно. Интересно, как там наши?

– Пьянствуют на радостях вместе со школярами.

– Ты думаешь?

– Знаю. Фон Гершов сказал, когда вернулся. Ничего, завтра я займусь ими.

– Ладно. Давай спать. Утро вечера мудренее.

Увы, сон не шел. В голову лезли разные мысли, одна чуднее другой, и я то и дело ворочался, пытаясь прогнать их.

– Вас что-то беспокоит? – решился потревожить меня Корнилий.

– Не знаю. Кажется, я сделал глупость, остановившись в этом доме.

– Из-за пани фон Гершов?

– Да. Но не так, как ты думаешь.

– А что я думаю? – приподнялся со своего ложа мой телохранитель.

– Брось! Можно подумать, ты не слышал, какие намеки позволил себе этот напыщенный индюк. Да и остальные не лучше.

– Пан Болеслав знал на что шел, беря замуж вашу бывшую… – замялся литвин, подбирая нужное слово.

– Коханку?[100]