– Ну да.

– Не, не бывал. Ладно, пошли, а то будет тебе от бабки с мамкой…

– Я это… иду… – прошептала Шурка и, глядя вслед уходящему Иоганну, прикусила до крови губу. – Черт-черт-черт!..

Покидая Любц, я бросил прощальный взгляд на провожающих меня «родственников». Впереди стояла герцогиня София, окруженная своими приближенными и слугами. Марта держалась чуть поодаль, иногда вытирая уголки глаз. Рядом с ней, прижавшись к широкой юбке матери, стояла принцесса и смотрела на меня необычайно взрослыми глазами. «Блин, а ведь я так и не расспросил ее толком…» – мелькнула в голове запоздалая мысль. Ладно, успею еще. Что тут до Брауншвейга, по глобусу!

Озорной лучик солнца с трудом пробился в щелку между тяжелыми портьерами на высоком стрельчатом окне и заставил грустно улыбнуться женщину, сидящую в высоком кресле. В последнее время ей нездоровилось, и потому она почти не покидала своих покоев, оставленная всеми, кроме самых преданных слуг. Нет, у нее была семья, но единственный сын находился далеко, его дети жили вместе с ним, а супруг был вынужден покинуть ее, будучи призван государственными делами. Да, именно государственными, ибо ее муж герцог Август был полноправным властителем в здешних землях.

«Как быстро прошла жизнь», – с легкой растерянностью подумала она. Еще совсем недавно она бы ни за что не пропустила такое важное событие, как съезд Нижне-Саксонского округа, но теперь из-за болезни герцогиня Клара Мария была вынуждена оставаться в замке Вольфенбюттель. Муж, кажется, даже обрадовался этому обстоятельству и отправился в Брауншвейг самостоятельно, в окружении своих советников и придворных, словно забыв, что все предыдущие годы именно она была его главным помощником и советчиком…

– Государыня, – отвлек Клару Марию от размышлений голос служанки.

– Да, Ирма. Что ты хотела?

– В замок приехали какие-то русские и просят об аудиенции у вашей светлости.

– Какие-то русские? – переспросила герцогиня.

– Ну да. Кажется, это опять русский посол, как его, Рюмме. И с ним несколько офицеров.

– Хорошо, я приму их. Но мне нужно привести себя в порядок. Не хватало еще, чтобы подданные моего сына увидели меня в таком виде.

Примерно через три четверти часа Клара Мария сочла, что готова предстать перед посланцами далекой страны, где правил Иоганн Альбрехт Мекленбургский – ее единственный сын. Карл Рюмме, или, как его называли в России, Клим Рюмин, был ей хорошо известен. Главный дьяк Посольского приказа совсем не изменился с их последней встречи, когда он в очередной раз привез из Москвы щедрые подарки. Главным образом, конечно, драгоценные меха, служившие предметом дикой зависти жен и дочерей окрестных владетелей.