– В протестантском княжестве?

– А с чего вы взяли, что оно чисто протестантское? Там весьма много католиков и даже монастыри до сих пор не секуляризированы.

– Какое упущение… А что за монастыри?

– Иезуитские и капуцинов, насколько я помню. А это имеет значение?

– Как знать. Хотя я интересовался, мужские они или женские.

– Боже правый, и это государь такой огромной и великой страны, как Русское царство! И как вас только терпят ваши подданные?

– Все просто, матушка. До меня в России была Смута, развал, можно сказать, лихие времена. При мне, несмотря ни на что, – стабильность. Люди это ценят.

– Мы, немцы, тоже ценим стабильность. А потому очень мало кто поддерживает притязания Фридриха Пфальцского на трон Богемии. Можно даже сказать, что общее мнение на стороне императора.

– Что же, с князьями все ясно, но что обо всем этом думают в городах?

– То же самое, сын мой. Представители нобилитета полагают императора гарантом их прав и вольностей, а потому не торопятся вступаться за единоверцев. Низы настроены более решительно, но их мнение мало кого интересует.

– Кто представляет интересы императора на этом съезде?

– Граф Хотек.

– Где-то я слышал это имя…

– Немудрено. Он давно на службе у Фердинанда и часто выполняет щекотливые поручения своего сюзерена.

– Не этот ли достойный муж был послом к королю Сигизмунду пару лет назад?

– Да.

– Последний вопрос, матушка. Могу ли я рассчитывать на поддержку вашего супруга и его брата?

– Нет! – отрезала помрачневшая герцогиня.

– Так категорично?

– Увы, сын мой. И Август и Юлий Эрнст – сторонники нейтралитета, а у вашего величества репутация удачливого военного вождя, а потому в ваше миролюбие никто не поверит. К тому же…