Теперь засмеялся дезертир Митте, тоже еле слышно, тающим шелестом.

– Точно! От русской винтовки «Наган»[43].

– Держи, резерв будет.

Рука нащупала руку. Металл противопехотной гранаты был холоден и тяжел.

– Ох, ты! – выдохнул Штимме. – Совсем другое дело! А ты?

– Имеется кое-что.

Подарок гефрайтера Лонжа изучил на ощупь, предварительно спрятав в ранце. Пальцы привычно расстегнули кожаную кобуру. Nagant M 1887, шведский, шесть патронов. Из такого он когда-то стрелял. Интересно, отчего шведский? Возможно, по той же причине, что и польская форма на его плечах.

– Понял… Значит, Рихтер, я всем скажу так: план есть, оружие есть, командир есть. Правильно?

– Правильно.

* * *

Первый выстрел ударил ровно в полночь, отсекая минувшие сутки. Его Лонжа проспал, и открыл глаза лишь когда прогремело вновь, уже трижды:

– Ррдаум!.. Ррдаум!.. Ррдаум!..

Он приподнял голову, но ничего не увидел. Вначале из-за темноты, а потом в глаза ударило горячей пылью.

Граната!

Звуки тоже исчезли, пусть и ненадолго. Сквозь тьму проступали какие-то тени, исчезали, пускались в дикий пляс. Сквозь ночь прорывались пятна желтого огня, то пропадая, то возникая вновь. Наконец, тишина оборвалась отчаянным:

– К бою! К бою-ю!..

Он вскочил, отряхивая с лица землю, оглянулся, все еще не понимая. Поляна, люди с оружием, люди на траве, оружие на траве.

– Лонжа! Лонжа!..

Ганс Штимме тряс его за руку, но понадобилось еще несколько секунд, чтобы мир вернулся на место.

– Оглушило слегка… Что?