Кисть в болевом захвате. Запястье хр-р-рустит. Ай-й-й!

Цаплин палец легко коснулся отросшей щетины под его носом. Лейхтвейс едва сдержался, чтобы не вцепиться в чужую руку зубами.

– Целовать усатого мужчину – целовать платяную щетку.

Выждала пару секунд, вновь удивилась:

– Почему не уходишь? Подсказать? Смещаешь локоть с опоры, выворачиваешь вбок… Ты хочешь меня бросить или обнять?

Он предпочел промолчать, хотя болело прилично. Тренировка в план подготовки не входила, но Цапля предложила, а он сдуру согласился. На кого довелось нарваться, понял быстро, только отступать уже поздно.

– Очьень плёхо!

Боль исчезла. Неле отпустила его руку, сделала шаг назад:

– Мне рапорт напьисать?

– Контора пишет, – буркнул он, отворачиваясь от нахалки.

…И прыгнул на нее, сбивая с ног, опрокидывая на землю. Зафиксировал предплечье на горле, зажал двумя пальцами нос, подождал, пока прозвучит первый хрип.

– А целовать бритого – все равно что целовать… В общем, догадайся сама.

Откатился в сторону, вскочил. Неле была уже на ногах. Потерла горло – больше для вида. Вдохнула, выдохнула.

– Еще хуже. Считай, что я тебя убила два раза. Ты очень предсказуемый, Лейхтвейс. И не учи меня, я девушка опытная. Во всех смыслах.

И протянула руку.

* * *

– Человек предполагает, начальство же располагает! – наставительно молвил по-русски Карл Иванович, вздымая указательный палец. – Несть предела велемудрию его!..

Оглядев стоявших перед ним, хмыкнул удивленно.

– Вы что, молодые люди, подрались? И кто кого побил?

По тому, как спросил, стало ясно – тренировка целиком идея куратора. Лейхтвейс скрипнул зубами, но смолчал. «Марсианина» вновь поставили на место. Есть небо, но есть еще земля. Не его земля. Чужая.