Но войны будто и нет.

Есть, как не быть… вот сразу два разбитых немецких танка, мятые орудийные гильзы, воронки… Сбили здесь гитлеровский заслон, наверное, и наши кто-то в землю лег. Вон там – на бугорке – холмик угадывается.

– В этих Буде и Пеште будет жестко, – сказал вроде бы дремавший под надвинутой на нос фуражкой, старший лейтенант Земляков. – Упрутся немцы накрепко, и в самой столице и по флангам. Да, есть такое обоснованное стратегическое подозрение. Поосторожнее там, товарищи, побдительнее.

– Жень, мы же в тылах, да и о возможностях маневра противника знаем. И командование знает, – заверил разглядывающий серый пейзаж техник-лейтенант. – Хорош накручивать. Все всё знают.

– Я, может, не тебе говорю, а товарищам бойцам, – пояснил Земляков. – Они, пусть контрразведывательная, но пехота. Должны быть готовы и сами своевременно маневрировать, отходить на заранее подготовленные позиции, сохраняя матчасть группы и стратегические запасы тушенки. Ибо без ужина нам те ухищрения и головоломки фрицев с драгами и несущими поплавками решить будет крайне сложно.

– Отож очень верно. Без своевременного питания любой парадокс пуст и поверхностен, – подтвердил Торчок.

– Будем иметь в виду те сложности и парадоксы. Товарищ старший лейтенант, давайте я вам окуляры подправлю. А то не доедут ваши очки до Будапешта, развалятся, – предупредил Тимофей.

– Точный у тебя взгляд, Тима! – восхитился Земляков, передавая помятый предмет оптики. – Ничего не упускаешь, а мы, кроты близорукие… эх.

Технический лейтенант засмеялся. Звали его Николай Тесликов, иногда казалось, что он прямо со школьной скамьи в инженеры и попал. Не, так-то спец, это видно, но малость легкомысленный. Технический капитан – по фамилии Жор – был куда посолиднее, видимо, из довоенных гражданских специалистов, спокойный, обстоятельный. Иной раз смотрит на армейскую колонну – словно в первый раз бойцов и офицеров видит. Наверное, такая техническая особенность сознания и созерцания у капитана.

Уже доносилась отдаленная орудийная стрельба, многоствольно вздыхал фронт. Плыли сквозь туман машины и повозки – колес не видно, звуки во влаге глохнут. На окраине городка регулировщица: флажки желтый и красный будто уже одного промокшего цвета, сама как русалка – невидимый хвост в тумане плещет, петлицы на шинели монистом краснеют. Не, есть еще яркости в этом мире, только по большей части они бойцов дома ждут. А здесь торчит из пелены острый и черный церковный шпиль, вокруг стоят каменные распятия, палисадник темнеет как проволочное ограждение…