— И откуда такая убежденность? — удивился Вячеслав.

— Сердцем чую, — нахмурился Константин. — А сердце у меня — вещун.

— Да-а, — протянул Вячеслав. — Ты в этот раз прямо в духе отца Николая действовал, — не удержался он, чтобы не подковырнуть. — Борец за мир и все такое. Жаль, что не видит он тебя, а то обязательно возликовал бы и прослезился.

— Возможно, — флегматично согласился Константин, пропуская мимо ушей язвительные слова друга. — Честно говоря, мне его дьявольски не хватает.

— Как-то двусмысленно звучит. Священника — и вдруг не хватает дьявольски, — насмешливо хмыкнул воевода.

— Да не в словах дело. И не священника, если уж на то пошло, — поправил князь. — Он из Никеи должен епископом прибыть.

— И как тогда к нему обращаться?

— Владыка, — пояснил Константин и пожаловался: — Знаешь, что-то мне он последнее время чуть ли не каждый день вспоминается. И при этом возникает какое-то непонятное чувство, будто с ним что-то неладное происходит.

— Ерунда, — поспешил успокоить друга Вячеслав. — Сам же говоришь, что все эти поставления, если они касаются сана епископа, — пустая формальность. Ну как у нас в войсках, когда вызывают для утверждения на вышестоящую должность. Прокатится отец Николай туда и назад, кучу книжек интересных тебе привезет, впечатлениями поделится, и все.

— Так ведь я же ему еще и поручение дал о Константинополе переговорить. Помнишь, мы с ним при тебе толковали об этом?

— Да помню я, конечно. Только здесь, по-моему, ты тоже зря волнуешься. Согласятся они или откажутся — лично ему в любом случае ничего не грозит.

— И все равно как-то тревожно, — не успокоился Константин. — Такое чувство, словно над ним там беда нависла. И не дай бог, если она окажется связана как раз с моими просьбами или, — искоса посмотрел он на воеводу, — с твоей разведкой.

— Да я и сам себе не прощу, — отозвался Вячеслав, успокаивающе добавив: — Да нет, ничего с ним не случится. И за разведку мою ты тоже зря волнуешься — там ребята надежные. Конечно, всякое может произойти, но подвести они не должны.

* * *

Не суесловно реку, что Константин бысть еретик и веру Христову отринул. В ту же зиму поиде он на булгар веры Магометовой, воевати же их не восхотеша, но мир прияша. Сам же учал мыслить, яко ему веру их прияти, но, ведая, что они тож поклоны богу бьют, своему уговору с диаволом верен остался. Тако же приял от их гривен во множестве и дозволил за то нехристям оным на Русь святую ехати, и заполонили булгары грады русския. Из гривен же оных, за кои он Русь продаша, будто Иуда, на церковь православную ни единой куны не даша. Из Суздальско-Филаретовской летописи 1236 г. Издание Российской академии наук. Рязань, 1817 г.