Получалось, что Константин и достоинство соблюдал, отказавшись торговаться о дополнительной оплате выгодного для булгар мирного договора, и в то же время все равно увеличил цену — если исходить из веса киевской гривны — почти на две с половиной тысячи.

Послы Волжской Булгарии деньги считать умели хорошо, и почти каждый видел необычную монету, появившуюся на Руси полгода назад. Но Константин был уверен в том, что возражать те не станут.

Во-первых, уж больно много выгод сулили новые условия договора, по сравнению с которыми возросшая всего на двадцать процентов сумма дани — незначительный пустяк. Во-вторых, они тоже сохраняли «лицо», ведь количество гривен и впрямь не увеличилось. Следовательно, оставалась в неприкосновенности и честь эмира Булгарии.

Более того, Константин сам приказал вычеркнуть из договора все слова о дани, а выплачиваемые гривны были названы подарком, призванным подтвердить мирное хорошее отношение Волжской Булгарии к своей западной соседке. Получалось, что Ильгам ибн Салим выступает равноправным партнером, а не данником Руси.

Самому Абдулле Константин уже этим вечером сделал еще один щедрый подарок. Произошло это ближе к середине веселого пира, организованного радостными булгарами по случаю подписания договора. К тому времени было уже изрядно выпито и съедено. Рязанский князь продолжал украдкой окунать свой перстень с алым камнем в каждый из кубков, что ему наливали, но делал это больше по привычке, чем из недоверия.

Очередной тост провозглашал фатих Керим. Он предложил в знак нерушимой дружбы, которой отныне связаны обе державы, обменяться всем булгарам и русичам своими кубками и оставить их у себя на вечную память об этой встрече. Абдулла-бек, сидящий рядом с Константином, охотно протянул свой кубок князю. Тот в ответ отдал свой и вновь больше по привычке, чем из какого-либо подозрения, тихонько коснулся камнем перстня медовухи. Коснулся — и глазам не поверил, когда красный цвет немедленно сменился на голубой, синий, фиолетовый, а потом чуть ли не почернел.

Немного поразмыслив, он протянул кубок обратно беку:

— Извини, Абдулла, но я как-то привык из своего. Давай мы выпьем, а уж потом обменяемся пустыми чарами.

— Как скажешь, — охотно согласился Абдулла и, не колеблясь, поднес к губам взятый у князя кубок.

Сомневаться не приходилось — ханский сын ни при чем.

— Не пей, — быстро шепнул ему Константин на ухо, изображая пьяную улыбку и гадая, кто же сумел подсыпать яд наследнику трона. Тот непонимающе обернулся, в глазах стояло искреннее недоумение. — Кто-то подложил тебе отраву в кубок, — пояснил Константин, не переставая улыбаться. — Ты отдал кубок мне, а я, перед тем как пить, проверил. Извини, друг, я поначалу подумал на тебя, вот и вернул его обратно.