– Так он стоймя столбом стоял. Его сдуло и приложило с размаху об кирпичную стену. Я хоть и оглох, а точно слышал, как у него кости затрещали. Беженцы, штатские… что они понимают в колбасных обрезках. Вот и суди сам, для чего команды нужны и почему их сполнять надо. Так, понимаешь, сложилось, не было у меня времени с ним познакомиться, поручкаться и убедительно рассказать, что уважаемый почтенный гражданин, на нас с неба валится немецкий аэроплан, который является летательным аппаратом тяжелее воздуха и относится к военно-воздушным силам иностранной державы. Как раз объявившей нам войну и ведущей, соответственно, боевые действия против нашего государства, вследствие чего конкретно на нас скинута бомба, – не без ядовитой издевки, хорошо запрятанной в простодушном тоне, сказал Середа и закончил тем же ровным голосом: – Бомба при этом сделана, чтобы нанести нам всяческий ущерб путем взрыва в ней взрывчатого вещества, отчего нас скорее всего убьет осколками и взрывной волной, и потому лучше лечь в пыльную колею, так как в углублении есть шанс укрыться как от осколков, так и взрывной волны и – возможно – выжить для дальнейших героических свершений.

– К чему ты все это? – совсем растерялся потомок.

– К тому что везде должны быть уклад и порядок. Предки наши не дураки были, и мы всем лучшим, что они на своей шкуре поняли, пользуемся. Что в семье, что в армии. Если б вас в этой вашей авиации, – многозначительно подмигнул Семенов, – гоняли как следует, до тебя бы дошло, что команды – самый быстрый и простой способ сказать ясно, что тебе делать. Сказано-то кратко, а понимающему – как речь произнесли. Середа тебе пример яркий привел. А строевая нужна, чтоб ты команды эти выполнять умел быстро и времени не теряя, чтоб тебе это привычно было. Чтоб выполнял без обсуждений и раздумий. Иначе как этого в пенсне – шмяк об стенку – и все!

– Ишо сила. Строй – сила. Ты сам себя сила чуешь, – добавил немного согревшийся, но все еще синевато-желтоватый бурят.

– Точно, – кивнул Семенов, вспомнивший, как во время марша с песней сам вдруг почувствовал себя не просто отдельным человечком, а частью мощи из больше чем ста крепких парней, и ему от этого стало даже как-то и приятно. Впрочем, даже беглого взгляда было достаточно – потомка Леху это не убедило, не понял он ни черта из сказанного.

Только собрались проводить ликбез дальше – прибежал тот пацаненок, что помладше: голый, мокрый, замерзший как цуцик и заметно дрожащий, но радостный и счастливый.

– Знайшли її, знайшли! Її водою потягнула! – сообщил он с удовольствием и осознанной гордостью.