– А что не так? – удивилась девушка и даже немножко обиделась. У нее было отличное настроение: так ловко удалось найти и собрать аж троих опытных военнослужащих, о чем говорили и командир, и комиссар отряда, а тут этот шпынь деревенский вместо того, чтобы поздравить с успешно выполненной боевой задачей, бурчит что-то.
– Прицел загораживаешь, – буркнул Семенов.
Девушка аж задохнулась от возмущения.
– Ты чего, идол дубовый? Это ж
И совсем загородила собой линию прицеливания, пигалица упрямая. Явно – нарочно.
Семенов вынужденно встал, подвинулся вбок. Двое стояли спокойно, не выеживались. Третий – передний, двинулся к Семенову. Вид его бойцу не понравился, хотя на картинно выступающем была форма командира РККА со щегольской фуражкой, сам он был кривоногий настолько, что даже галифе этого скрыть не могли, плюгавый и – что не понравилось втройне – крайне высокомерный. Назвать такого товарищем язык не поворачивался.
– Уи что, не уидите, кито пиред уами? – возмущенно и неприлично громко рявкнул этот недомерок.
– Стой! Стрелять буду! – уперся рогом и Семенов, которому все происходящее страшно не понравилось.
– Да как ти смеешь! – возмутился коротышка, шагнул вперед, и тут Семенова осенило.
– Ложись! Буду стрелять! – и щелкнул предохранителем, одновременно прицеливаясь недомерку в живот.
Мигом побледневший наглец тут же кинулся на землю. Остальные двое легли не так поспешно, но без споров.
– Да что ты творишь? – возмущенно возопила девушка, искренне обиженная таким приемом.
– Я – часовой. Тебя знаю, их – нет. Дуй в лагерь, приведи разводящего. И не спорь, так положено. Они вон – не спорят, устав читали.
Девушка фыркнула и, заявив лежащим: «Я мигом, товарищи!», кинулась в лагерь.
– Уи еще пожалеите! Уи не зинаете, с кем суизиались! – зло заворчал лежащий плашмя плюгавец.
– Представьтесь, – хмыкнул Семенов.
– Я капитан Рабоче-Крестьянской Красной Армии Сауетского Саюза Гамсахурдия! И уи еще попомните…
– Молчать! – прикрикнул на него Семенов.
Он уже и сам сожалел о сделанном, а лежащий под прицелом производил впечатление крайне злопамятного и неприятного типа, да еще внезапно оказался аж капитаном. Такой устроит веселую жизнь. Ну в любом случае – постарается. На секунду мелькнуло, что лучше было бы его и впрямь пристрелить. Потом боец вспомнил, что он сейчас не в армии, а в партизанах, тут все-таки шаляй-валяй, а не служба. Да и капитан этот пока не известен никому, не факт, что ему дадут полную волю вот так сразу, тут свои командиры есть. Хотя вполне могут назначить над служивыми главным, тогда придется хрен редькой заедать. Вот ведь черт, стоило в караул лезть… уж лучше бы по десятому разу про гранаты послушал.