Хассе усмехнулся иронично.

— Можно и так сказать. Он в Москве в тюрьме сидел. А потом решил, что армия лучше тюрьмы.

— И за что ж его в тюрьму? — совсем запутался попаданец.

— За грабежи. Нет, не по ночам на улицах, хотя дворяне и так веселятся часто, особенно если кроме шпаги и жрать нечего. Он все же солидного рода. Въехал он сюда в Московию главой охраны посольства дворянских корпоратий Вика и Эзеля, по старой привычке стал все брать у крестьян не платя, а тут у московитов такое не проходит даром, они тут же бравого начальника взяли под стражу — и в тюрьму за любовь к дармовщине. Скупой, значит. Это не очень хорошо, наверное, постарается и нас облапошить. А пошлют нас в город Сертпухоф. Не знаю, где это. Говорят — большой. И самое хорошее известие — пушкарям двойное жалование московиты платить будут, лишь бы денежки к кожельку бравого Юргена не прилипли, бывает такое у дворян.

— Воры они? — усмехнулся Паша.

— А ты как думаешь? Они считают, что дворяне из другого теста и потому всех топтать могут, кто происхождением ниже. Но поверь мне, Пауль, после выстрела из пушки трудно отделить потроха высокородных дворян от кишек всяких простолюдинов. Видел не раз — совершенно одинаковая людская требуха у всех. Потому они нас, людей пороха, огня и грома не любят, что мы легко видим — какая она у них — требуха. И нам их латы не преграда! Пушку пока нам не дадут, надо еще смотр проходить, завтра как раз под опись пойдем. Так что можешь точить свой тесак и скажи слуге — чтобы все снаряжение сияло. Да, а почему у тебя нет кожаного колета? Я понимаю, что дорогой железный нагрудник пройдоха Маннергейм тебе не дал, но уж колет от Шредингера точно остался! Иди, требуй!

Паша послушался и попытался выдрать у скареды — каптенармуса полагавшуюся одежду. Швед юлил и объяснял все чудом чудным — вот только вчера колет был — а сейчас нет. А до того, как вчера нашелся — так тоже не пойми куда задевался, просто чертовщина какая-то!

Попаданец ни на йоту не поверил пройдохе Маннергейму, но вернулся с пустыми руками. И стал готовится к завтрашнему внесению роты в описи, потому как Геринг совсем с цепи сорвался, проявил неуемную прыть и неслыханное рвение. Ночь Паша спал тревожно, чертовы соседи пели песни и вроде как и плясали у костров. В этом ночном веселии пришла мысль. что люди и впрямь не меняются, только тут полицию не позовешь, лежи и слушай. пока певуны не устанут.

В итоге утром перед столом, где сидел величаво человек в скромной, по виду, но явно очень качественной одежде, выстроились все немцы Фаренсбаха, включая и "роту" Геринга. Точнее, то, что сам хауптманн величал ротой, так-то всех вместе на полнокровную роту фаренсбаховцев не хватало. Помощники сурового человека за столом скрупулезно проверили все имущество, особо обратив внимание на огнестрельное оружие, пересчитав все стволы и проверив их работоспособность. Проверили и пушку, но тут уже не удержались от шуточек и ехидства, один на ломаном немецком даже осведомился — не эта ли затинная пищалища стояла на ковчеге ветхозаветного Ноя? Хассе подмигнул и вернул шутку, заявив, что да, она самая, а потом еще послужила и иудеям и филистимлянам и амоавитянам и даже самарянам, но что особенно ее украшает — именно ею зашиб Голиафа малыш Давид. С дерева скинув великану на башку!