— Разомну ноги — не очень удачно пояснил Паша свое решение. Но уж больно было заманчиво прогуляться по торговцам, попримеряться, поприцениваться, понять, черт их подирай — что тут почем. Впрочем, слуга — не жена, объяснять ничего не потребует.

Там, куда указал малец — и впрямь была видна куча телег, возов и шумного народа. Заметил немного на отшибе что-то на походную лавку похожее, подошел поближе — железный товар, невысокого качества, простоватые ножи, топоры какие-то железяки явно для телег и конской сбруи. Торговец вроде как медитировал на летнем солнышке, но глаз открыл, оценил тут же покупателя и проявил заинтересованность предлагая наперебой всякое свое добро, бодро тараторя о невиданных качествах того или иного ножика. Русскую старую речь Паштет потихоньку научился понимать и понимал — как промптовский перевод, самую малость получше немецкого языка хауптмана Геринга. Ничего из железа этого Паше было не надобно, приценивался только, чтоб масштаб цен для себя понять. То ли у этого мужика все было чересчур дорого, то ли и впрямь в Московии стали не было в избытке, но оказалось, что "так себе ножик" стоит 8 серебряных чешуек, топор — сначала было запрошено 50, потом цену удалось сбить до 39 копеек, но тут покупатель уперся о такую же непреклонность продавца. На этой цене встали вмертвую. Обломав о твердокаменность Паши зубы, продавец потерял к нему интерес совершенно и буркнул вдруг совершенно понятное попаданцу:

— Не купил, так не задерживайся, а то дождик пойдет — товар размокнет! — и после этой ядовитой тирады опять погрузился в нирвану. Паштет пожал плечами. Копейка за медведя сразу как-то сдулась при таком масштабе цен.

Отмахнулся от бойкого купчишки (а может — скорее приказчика, который торговал всякой рухлядью и отчаянно скучал). Тот пытался всучить ему какое — то лохматое меховое изделие, нелепое по теплому времени, тараторя с пулеметной скоростью что-то вроде:

— Шуба для добра молодца! Немчин, бери, не огорчися! Воротник — ежовый, подклад — моржовый, вокруг всех прорех понашит рыбий мех, в один рукав ветер гуляет, в другом метель прометает, от тепла зимой зуб на зуб не попадает!

— Вас ист дас? — остался на всякий случай Паштет в образе немца. Просто не очень представлял, как себя торгаши поведут с русским. Затаился.

— Мех — бухарский кот! Проберет от него тебя цыганский пот! — со всем почтением оттарабанил приказчик. Уважительно, но в глазах бесенята скачут.

Попаданцу показал 12 пальцев в два приема.

Отмахнулся от бойкого парня, весь хлам тряпишный как-то вызвал гигиеническое неприятие. Потом поприценивался к лошадям — один ладный коник даже понравился, и сам Паша коню приглянулся — тот потянулся к голове попаданца мордой, но зубами не хапнул, пофыркал ноздрями, принюхиваясь. Продавец тут как тут оказался, торговались молча, но жесты у продавца были понятны и даже сумму Паштет понял — получилось 500 копеек. 5 рублей значит. За соседнюю лошадку, менее красивую и складную запросил 300 копеек. А за мерина — так вообще 100. Опять все странно.