— Гранаты там, вашбродь… — тихим голосом ответствовал мой Санчо Панса.

— И где ж ты, голубь сизокрылый, гранаты взял?

— Дык вчерась в арсенальной парочку прихватил! Покудова Пал Макарыч отвернумшись… Ему они все равно без пользы, а нам для дела сгодятся. Смутно в городе… Неспокойно… Как же тут без гранаты-то?

Я даже не знал, что сказать в ответ на столь категоричное заявление. В нынешней обстановке гранаты нам несомненно пригодятся. Чего уж там…

— Чего хоть за гранаты?

— «Немки» Обуховского заводу.[154]

— Ладно, пошли… С Богом!!! — махнул я свободной от оружия рукой, краем глаза заметив, как стоящая на лестнице матушка меня перекрестила.

5

5

Выскользнув через калитку, открытую для нас дворником Архипом, мы с Савкой ныряем в снежную муть, кружащуюся над бульваром Патриаршего пруда.

Выстрелы, доносящиеся со стороны Козихинских переулков, слышны лишь изредка, но теперь сквозь свист ветра доносится не только раскатистое бабаханье винтовок, но и резкие хлопки пистолетных выстрелов.

Короткими перебежками пересекаем сквер и останавливаемся на углу Малой Бронной и Малого Козихинского переулка.

Осторожно выглядываю в переулок: на следующем перекрестке в размытом свете фонаря видно распростертое на мостовой тело.

Грохает выстрел, и пуля с громким «банг» пробивает театральную тумбу-афишу рядом со мной…

— Черт!!! — Поспешно прячусь за углом. — Что там вообще происходит? Кто и в кого стреляет? И почему?

— Дык в нас палят, вашбродь!

— Давай дворами, через дровяной сарай! — киваю денщику на невысокую заднюю стенку подсобного строения между домами на Малой Бронной.

Савка подсаживает меня, потом подает карабины и, вцепившись в протянутую руку, забирается на крышу сарая. По одному спрыгиваем во двор и, аккуратно пробравшись вдоль стены, выглядываем в подворотню, выходящую в Малый Козихинский.

У стены подворотной арки двое городовых в черных шинелях. Один — помоложе, сидит на снегу, прижимая руку к плечу. Второй — седоусый, с унтерскими лычками на погонах — стоит на одном колене с револьвером в руке.

— Иван Силантьич, когда ж подмога-то придет? — стонет раненый полицейский.