Разговор потихоньку затих, и вскоре около костра остались отирающий со лба пот Свара и Шулец, с которым он за последние сутки сошелся довольно близко, с удовольствием выслушивая от него разные байки. Мерянский староста рассказывал про то, как Гондыр вел свой поединок на волоке, как потом новгородцы подстерегли их в засаде и прошли через них как нож сквозь масло, а потом стали загонять их самих, будто подраненную дичь. Как он уговаривал прибившегося к ветлужцам Завидку отдать им в поселение медвежонка. Как тот поначалу упирался и чем все закончилось. Что было бы, если удмурты и черемисы не пришли окрестным поселениям на помощь… И вновь, оставшись наедине, Шулец вернулся к прежней теме, до сих пор не веря, что выжил после всех передряг:

— Надо же, на новгородцев попытались охотиться! Если бы не твои удмурты, то никто бы из нас не ушел… А они перегораживали звериные тропы и держались, пока мы вглубь не уходили. Нам бы по лесам разбежаться, да нельзя! Раненых полно, а среди них в основном мои люди… Мы ведь почти без доспехов были: одна кожа да бляшки железные… — Мерянин обернулся в сторону и посмотрел на суетящуюся около раненых Радку. — А девонька ваша! Вроде мы вовсе чужие для нее людишки, а она… вон как убивалась по нашим погибшим!

— Переживала… — подтвердил очевидное Свара и почему-то пустился в объяснения. — Молодая еще совсем лекарка, первый поход у нее. И первые умершие на ее руках.

— Кха-кха… — прокашлялся его собеседник и удивленно заметил: — Не слыхал я прежде, чтобы знахарки с воинами по лесам шастали. Обычно сидят по глухим избушкам и в ус не дуют… или что там у них?

— Да и у нас раньше такого не было, однако теперь… — ветлужец покачал головой и махнул рукой с самым решительным видом, пряча ухмылку в густых усах. — Воеводу буду просить, чтобы лекарь наш еще баб себе в обучение взял и с нами в дальнюю дорогу отпускал. Поядренее! А то у этой силенок еще не хватает… Ты ведь сам видел, как под утро мы помогали ей шить раны, хоть и под ее присмотром. Ну, да ничего, взгляд у девоньки острый, а рука на диво легкая и крепкая. Приноровится.

— Это ты верно заметил. А как кость она срастила моему родичу, а? Я уж думал, что руку придется резать по локоть…

— Пусть сначала в лубке походит до середины зимы, а потом видно будет… — предостерег старосту от излишнего восхищения Свара, тут же помрачневший от воспоминаний. — Я вон до сих пор щит поднять не могу левой рукой, хотя мне делал эту… опер-р… В общем, лечил меня ее наставник. Ладно, чего мы все о девке да о лекарях… С каких пор, ты говоришь, с Куженем знаком будешь?