Конечно, для своего звания есаул был информированный человек, но мне было ясно, что все сведения о боях в Ковеле он получил только по слухам. Когда моя эйфория от столь удачно проведенной операции несколько схлынула и я начал логично думать, то сразу понял всю нелепость ситуации. Командир корпуса пытается узнать о ходе операции у обычного сотника, хотя имеется командир операции по взятию Ковеля – генерал-лейтенант, князь Багратион. Да, именно командира Туземной дивизии я назначил командовать силами корпуса, направленными на взятие Ковеля. И получается, не ошибся – операция была проведена блестяще. А ведь у меня была мысль самому возглавить операцию по взятию Ковеля, и остановило это желание то, что я все-таки плохо держался в седле, и наверняка это бы заметили подчиненные. Передвигаясь на чуде двадцатого века – автомобиле, я не нарушал представления подчиненных о командире корпуса как о лихом кавалеристе. Даже этим фактом внушал гордость своим подчиненным, что их командир объездил даже железного коня. Кроме боязни нелепо выглядеть на лошади, я посчитал, что взятие станции и укрепрайона не менее важная задача. А без участия мехгруппы это было бы весьма затруднительно. Вот я и выбрал командовать новинкой этого времени – моторизованным подразделением. И судя по результатам, тоже не ошибся.

Поняв, что на слухах нельзя делать выводы о результатах операции, я приказал есаулу выделить нескольких казаков, чтобы те сопроводили нашу колонну до места, где сейчас располагается штаб Багратиона. Есаул, изобразив нечто похожее на отдание чести, повернулся и что-то гаркнул разговаривающим с бойцами спецгруппы четырем казакам. Те тут же вскочили на своих лошадей и приблизились к той стороне кабины «Форда», где сидел я, к стоящему напротив есаулу. Эти казаки и стали нашими проводниками.

Штаб Багратиона был в центре города в бывшей резиденции командующего Южной армии австрийцев, генерала Бот-мера. Конечно, я этого не знал, но Дмитрий Петрович сказал это практически в первую минуту нашей встречи. Видно, Багратион реально гордился, что он как командир дивизии сделал то, что пытались сделать три русские армии – захватил Ковель. К тому же всадники Туземной дивизии взяли в плен командующего Южной армии австрийцев, которая противостояла русским войскам на этом направлении. И как символ этого, его штаб обосновался в резиденции генерала Ботмера, хотя были и гораздо более приспособленные для этого здания. Но я не стал Дмитрию Петровичу на это указывать, наоборот выдал пафосную и хвалебную речь в адрес Багратиона. Он действительно был молодец и действовал лучше, чем если бы операцией командовал я сам. Моя речь раззадорила командира Туземной дивизии, и он, иногда тараторя, начал перечислять геройские свершения его джигитов и кавалеристов 9-й дивизии. Многие эпизоды я уже слышал от казацкого есаула, но все равно с удовольствием слушал Багратиона. Сердце пело и плясало от этого доклада командира такой грандиозной операции.