В конце июня мы, всей семьёй, отправились в отпуск — в Уругвай, в Электрико. Конечно, отправляться в отпуск из лета в зиму — занятие сомнительное, но уругвайская "зима" по погоде была всяко лучше душного лета в Царицыне. Вдобавок по ту сторону океана мы могли хоть на время "забыть" о делах — которые с каждым днем становились все сложнее. Поэтому со всех отпускников я взял страшную клятву в том, что о делах никаких разговоров не будет — что очень веселило Машку. На "Тортилле" народ как-то не очень был склонен к разговорам — океан есть океан и, хотя явно морской болезнью никто вроде не страдал, но и от счастья семья не лучилась. А вот в Сьюдад Электрико…

Примерно на третий день Машка, глядя, как Ольга Александровна, проводив взглядом грузовик с соломой, направляющийся на топливную фабрику, с трудом давит желание о чем-то спросить Камиллу, весело посоветовала:

— Дамы, ну что вы мучаетесь? Выучите быстро иностранный язык и разговаривайте о чем хотите!

— Какой? Немецкий, французский, английский, испанский, португальский? Да Саша их лучше нас знает! — сердило ответила Суворова.

— Китайский выучите!

— Саша знает корейский. Может и китайский тоже — так что идея твоя не годится, — ответила Камилла.

Мы как раз направлялись в "лес" — поглядеть, как растут посаженные нами в прошлый раз араукарии. И тут чуть не наступил конец моему семейному счастью.

Дорожка шла через парк, окружающий медицинский институт, и совершенно внезапно из-за окружающих дорогу кустов выскочила девица (довольно, кстати, симпатичная) и с криком "Саша приехал!" буквально бросилась мне на шею. Нет, я уже привык даже, что определенного сорта девицы ("элита нации", а не то, что можно подумать) совершенно явно склоняли меня на действия, с официальными нормами морали не очень согласующиеся. Но тут, сам не знаю почему, вместо того чтобы отстраниться, я схватил ее за талию и подкинул в воздух. Ну, попытался подкинуть… Ольга Александровна так вовсе не знала куда себя девать от смущения, Настя с Таней с любопытством на меня поглядывали, Машка, поставив сына на землю, подбоченилась и демонстративно-осуждающим голосом проговорила: "так-так…"

Камилла вздрогнула, но вполне спокойным голосом поинтересовалась:

— Саша, ты не представишь нам эту девушку?

— Э-э-э… -

— Не узнал? Саша, это я, Оля Воронова! Дуни Вороновой дочка, Колькина сестрёнка! Ой… — закончила она испуганно, обратив, наконец, внимание на окружающих меня женщин.

Понятно, что я ее не узнал. В "прошлый раз" повзрослевшей я ее видел, когда ей было лет четырнадцать, в этот — лет в десять. Но, вероятно, в память о моем "прошлом", девочку я по возможности баловал — и каждый раз, приезжая в Ерзовку, старался принести ей какой-нибудь мелкий подарочек. Конфетку, игрушку, обновку. И специально указывал, что называть меня надо только по имени.