— Это вы сеньор Фидель? — поинтересовался все же больше Израиль Лазаревич, чем Александр Львович: уж больно интонации оказались выразительными.

— Да, я арендовал этот ресторан и больше тут никто не появится.

— Это неплохо… то есть, я рад, что никто не помешает нашей беседе. Мне сообщили, что вы, в некотором роде, заинтересовались деятельностью возглавляемой мною партии. Что именно вас так заинтересовало? Ведь моя партия действует в России, откуда что до Кубы, что до Америки далеко — и не только в расстоянии.

— Сложный вопрос. Вероятно, более всего меня интересовали ваши методы пропаганды, но сейчас, получив некоторую возможность познакомиться с ней поближе — в частности, с газетой и тем, что в ней печатается, я, признаться, немного разочарован.

— Вы о "Искре"? Я ее скоро закрою, потому что она теперь стала напрасной тратой денег.

— А зачем же вы ее финансировали уже… лет пять? Больше? Я, конечно, понимаю, что затраты копеечные, но все же…

— Не такие уж и копеечные, всем этим болтунам платить приходится довольно много. Вдобавок поначалу польза от газеты была: в России появилась довольно сплоченная партия. Но сейчас, когда эти писаки разругались между собой и печатают статьи, не интересные даже им самим и совершенно непонятные русским рабочим — зачем кормить этих дармоедов? Они свою работу уже сделали.

— Жаль, я надеялся, что узнаю от вас что-то новое о развитии социалистических идей…

— Идей много, были бы деньги на их воплощение.

— Ротшильды перестали платить за революцию в России?

Парвус посмотрел на меня глазами священника, встретившего на амвоне дьявола.

— Господин Парвус, мне вас рекомендовали как человека умного. Я — кубинец, а сейчас на Кубе гринго грабят не только пеонов. Мне интересен, на самом деле интересен опыт профессиональных революционеров, способных поднять пеонов на борьбу за счастливую и независимую жизнь. Если после этого пеоны будут жить лучше — что ж, тоже неплохо. Но пока они даже бороться не хотят, и это меня удручает. Настолько, что я готов для пробуждения их национальных чувств потратить весьма серьезные средства…

— О каких суммах мы говорим? — в голосе Парвуса появилось понимание и прорезался неподдельный интерес.

— Hablas español? (Вы говорите по испански?)

— Sí, no es muy bueno, pero aún así… (Да, не очень хорошо, но все же…)

— Не пойдет, вы говорите как гринго, да и думаете как гринго. Пеоны скорее вас побьют, чем выслушают. Но ваш опыт мне тем не менее интересен… а болтунов я и своих найду. Как насчет десяти тысяч франков за составление плана агитационной работы среди рабочих сахарных заводов?