Но и не пришлось: третьим пилотом был Саша Архангельский, приятель Юрьева и тоже ученик Жуковского — и он-то меня и научил управлять этим "аппаратом сильно тяжелее воздуха". Не только меня — Ульянин направил на завод еще четырех офицеров, но офицеры все же сначала теорию изучали, а я… В общем, за август и сентябрь у меня получилось налетать почти сотню часов, большей частью на бронированном "боевом" вертолете (получившем от меня имя "Акула") — в учебных полетах. А утром первого октября состоялся и первый боевой вылет.
Понятно, что ни я, ни Саша Архангельский за штурвалами не сидели — нашей задачей было все же техническое обслуживание машин. Причем не столько само обслуживание, сколько изучение того, как вертолеты себя ведут и что можно улучшить. Саша после полетов нырял внутрь агрегатов, ну а я вел "вдумчивые" беседы с пилотами и стрелками. Не один вел, Ульянин тоже сидел рядом и задавал свои вопросы — но в основном все же я спрашивал. Вероятно, генерал-майор решил, что мои (часто очень неожиданные для него) вопросы важнее. Может быть и так: я-то ведь спрашивал "с позиции знатока", поскольку в фильмах видел как вертушки работать должны.
Вот только ни пилоты, ни стрелки никогда "Апокалипсис сегодня" не видели и на весьма важные аспекты своей работы внимания не обращали. Их больше радовали результаты — а они радовали всех причастных. Ведь очередное наступление на второй год уже "замерзшем" фронте между Ченстховом и Каттовицем впервые оказалось успешным. То есть артиллерия отстрелялась как обычно, вражеские солдатики как обычно с первыми выстрелами откатились на вторую линию обороны, наши солдатики как всегда пошли вперед — и тут над германскими окопами появились два "Чорных Чудища" — вертолеты я велел покрасить именно в черный цвет. Чудища, повиснув над окопами, начали стрелять из пушек, сами же никак на обстрел из винтовок и даже пулеметов не реагировали. И очень скоро германцы поняли, что обстреливать их неуязвимые монстры будут до тех пор, пока всех не перебьют…
"Акула" весила около тонны, еще полтонны в неё заправлялось топлива. А в бункер внутри кабины насыпалось больше тонны снарядов, дюймовых, по триста пятьдесят грамм. Так что пушка со скоростью сто выстрелов в минуту вообще без перерыва могла полчаса пулять — а так как стрелки все же следили чтобы стволы не расплавились, то бензин заканчивался раньше чем снаряды. Так как "автоматическая пушка Дальберга" в подвеске под кабиной не только вверх и вниз качалась, но и поворачивалась вправо-влево (хотя и не сильно), использовать ленты было сложновато — и на борт поставили "заряжающий автомат Ульянова", такой же, как на стрелковом стенде в Сталинграде. Результат для врага оказался страшным: солдаты бежали не то что тапки теряя, а бросая вообще все — и к концу дня русская армия взяла город Крейцбург, по дороге подобрав с полсотни брошенных германцами "окопных" пушек и чуть больше пулеметов. А винтовок и прочих пистолетов было поднято уже больше пяти тысяч.