Следующие четыре месяца пронеслись для меня как один длинный день. В смысле и ночь тоже шла за день: всякие совещания начинались тогда, когда я приезжал в очередной город, невзирая на часы — а "приезжать в города" мне приходилось иногда по два-три раза за сутки. Станислав был прав в одном: экономистов у большевиков не было. Была лишь удивительная тяга к справедливости — вот только эту "справедливость" они понимали как-то странно. Например, одной из форм проявления "справедливости" стало уравнивание зарплат всех рабочих.

Правда, подобная уравниловка не прошла на железных дорогах, поскольку организованный еще зимой профсоюз железнодорожных рабочих заявил, что без оплаты поезда никто не поведет. Так что локомотивные бригады не только не потеряли в окладах, но и стали получать жалование исключительно в металлическом виде, серебром и золотом. Но почему-то данное "исключение из справедливости" практически не коснулось рабочих в железнодорожных мастерских. Почти всех — кроме мастерских моих (все еще частных) железных дорог. Так что трасса от Новороссийска до Мурманска работала бесперебойно — и вот по этой трассе мне мотаться и приходилось. Уговаривать рабочих "не заниматься политикой", обеспечивать поставки продуктов и прочих товаров в "станционные" магазины, организовывать охрану станций, станционных складов и даже путей — а затем проверять, как выполняется все намеченное. Спать удавалось лишь на коротких перегонах между станциями — но, к моему же величайшему удивлению, измотанным я себя не чувствовал. Поначалу думал, что это меня "революционный энтузиазм" заразил, но чуть попозже подсчитал, что хоть урывками, но часов по девять поспать все же удавалось…

Хотя — тоже не всегда, время от времени "срочные дела" доставали меня и в вагоне. Например, в лице Васи Никанорова, который перехватил меня в Калуге, по дороге в Воронеж:

— Добрый вечер, Саша… — Вася поприветствовал меня на платформе, когда я уже собирался ехать дальше. — Я хочу тебя познакомить с одним… товарищем, он, кстати, член австралийской партии социалистов.

— Это так важно? Я имею в виду, познакомить его со мной?

— Думаю, что очень важно. Есть вопрос, который кроме тебя никто не решит, а дело очень срочное.

— Ну тогда знакомь. Надеюсь, мне не придется для этого в Австралию ехать?

— Нет, он здесь ждет, на вокзале, только ты скажи своей охране чтобы его тоже пропустили. Сергеев его фамилия…

Вопрос действительно оказался важным и не терпящим отлагательства. Федор Андреевич — так представился отрекомендованный Васей человек — действительно был австралийским социалистом, но всего лишь "по совместительству". А "по основной работе" он все же оказался как раз большевиком и, более того, председателем Харьковской организации. Вот только, как оказалось, по поводу творящегося в стране у него было свое, отличное от ленинского, мнение. Например, товарищу Сергееву очень не понравилось то, что Ленин поспешил признать объявленную пару недель назад "независимость Украины" — и тут же провозгласил "независимость Малороссии" — независимость как раз уже от Украины. Правда в Херсонской и Екатеринославской губерниях реальной властью обладал лишь генерал-лейтенант Корнилов со своей полумиллионной армией "Южного фронта", а в Полтавскую уже — "по приглашению Центральной Рады" — входили германские и австрийские войска…