— Какой юбилей? Вроде лет-то ему…

— У него двухсотый ребенок родился — рассмеялась Машка. — Вот ведь кобелина! Однако и делами занимается изрядно, он, кстати, утвердил программу строительства второй электростанции на Карони. Нам предложил двадцать пять процентов участия, если мы турбины и генераторы сделаем и все построим. Амазон Американыч уже генератор на триста мегаватт делать начал…

— Кто?

— Да Африканыч… это Гомес его так обозвал. Даже не обозвал, а звание такое присвоил — сказал, что такому человеку старое имя слишком мелко. Но там работы всяко лет на пять минимум — новую станцию выше старой на тридцать километров ставить будут. Так что там еще и железную дорогу прокладывать придется. Ну а пока на старой еще два агрегата по сто двадцать ставить будут и на второй плотине Африканыч затеял станцию ставить на десять новых генераторов.

— Это хорошо… только вот я опасаюсь за целость личика Хуана.

— Что?

— Харя у него не треснет? Мы все сделаем, а за это двадцать пять процентов всего получим?

— Не треснет… я уже все равно контракт подписала. Гомес все строительство и оборудование оплатит, и даже с цементом проблем не будет: он по проекту Мюллера уже себе выстроил четыре заводика на полмиллиона тонн каждый. Так что проценты эти — подарок. Тебе подарок.

— Надо будет заехать спасибо сказать…

— Съездишь… но зимой уже. К тебе Гёнхо прислал делегацию, займись ими.

— А ему-то чего от меня надо?

— Статую с тебя лепить будут. И не спорь — это приказ Великого Вождя Корейского народа, если откажешься, приехавших скульпторов и художников повесят… А так — будешь стоять на площади в Сеуле и озарять жизнь простых корейцев. Видать, прознал Гёнхо про Камиллу, так что в золоте озарять будешь…

Статую корейские скульпторы лепили неспешно, так что пришлось им позировать аж до июля. Пришлось бы и больше — но дела…

И подкинул их мне Евгений Иванович Алексеев. Как-то получилось, что Алексеев с поста наместника Квантунской области царем отставлен не был — наверное потому, что войну с Японией никто не проигрывал. Ну в с началом войны в Европе Государю и вовсе не до него стало — главное, что на том конце страны все спокойно. После же того, как в начале двенадцатого года Циньскую династию свергли и Китай распался на несколько относительно самостоятельных провинций, Алексеев объявил о "независимости" Маньчжурии и провозгласил себя Верховным правителем. Это оказалось несложно: вся Маньчжурия еще с тысяча девятисотого года была под контролем русской армии, местного населения там было под миллион — столько же, сколько и русских солдат, а постоянный подвоз туда русских девиц стимулировал отставников Квантунской армии оставаться на пустующих землях с семьями — и за семь лет таких "военных новоселов" набралось уже больше миллиона. Еще миллиона три крестьян туда же выехали — так что Евгений Иванович всего лишь направил армию на границу Маньчжурии "с целью защиты населения", а после революции — "защитил от большевиков" и Приморье — до Хабаровска включительно. Хорошо защитил — так что после революции туда еще народу под миллион из России убежало.