– Вилен? – Артемьев вдруг громко расхохотался и тут же помрачнел. – Если бы не Казанцев, так еще поборолся бы, а так…

– Не запил?

– Да ты что, Иван?! У меня ж сам знаешь, жена, дети. И черт с ней, с карьерой – на фронте-то уж куда хуже было!

– Да, это уж точно, – Раничев поставил на стол бутылку. – Ну, за встречу-то выпьешь?

– Спрашиваешь! Сейчас, разогрею картошку… Да, сало еще у меня есть, такое, брат, чудесное сало, тесть с Украины прислал… Не сало – чистый нектар…

– Да ладно ты, не суетись…

Наконец сели. Растеклась по стаканам прозрачная, словно слеза, водочка, дымилась в кастрюле желтая разварившаяся картошка, на отдельной тарелочке аппетитно розовели нарезанные пласты сала.

– Кто же так сало режет? – улыбнулся Иван. – Надо еще поперек.

Хозяин засмеялся:

– Ладно критиковать-то. Ну, за встречу!

Выпив, Раничев с удовольствием закусил салом – и вправду чудесным и прямо-таки тающим во рту.

Артемьев неожиданно строго посмотрел на гостя:

– Где же ты пропадал все это время?

– Да вот, помощником министра назначили, – не моргнув, соврал Иван.

Как ни странно, Артемьев поверил:

– То-то я и смотрю, пиджачок на тебе не от «Москвошвеи»! Бостон?

– Он самый, – Раничев вальяжно потянулся.

– А знаешь, здесь про тебя такое болтали!

– Врали, – отмахнулся Иван. – Ты, Гена, россказням-то всяким не сильно верь.

– Да я и не верю в общем-то.