— Да, господин, только…

— Что — только?

— Если кто-то из евнухов велит мне идти с ним, что мне делать тогда?

— Тогда? — Акамие вздохнул. — Тогда — что делать! Повинуйся.

Пока он повязывал платок, Айели одернул на нем рубаху, расправил складки, а потом красиво уложил концы платка по плечам и на спине. Акамие не желал дожидаться, пока за ним пошлют, как за рабом. Он собирался встретить гостя, как хозяин.

И он вышел навстречу Эртхаане, с достоинством поклонился ему, приветствовал и спросил:

— Что велел передать мне наш брат и повелитель?

Эртхаана наигранно удивился:

— Лакхаараа? Ничего. Я приехал сюда по собственной воле, и наш брат и повелитель ничего не знает об этом. И не должен знать. И не узнает. Ты понимаешь меня, Акамие?

— Нет! — отрезал Акамие. — Не понимаю. Никто не должен здесь находиться, если нет на то воли государя Лакхаараа.

— Ты так послушен царской воле? Или просто боишься меня? — ласково улыбнулся Эртхаана. Эта улыбка и вкрадчивый голос казались точь-в-точь такими, как у отца. Только глаза были холодны. Акамие почувствовал дурноту. Если евнухи-стражи впустили Эртхаану в замок и не препятствовали ему, значит…

— Ты ведь проницателен, — похвалил его Эртхаана. — Недаром Лакхаараа так ценит твои советы. Что тебя удивляет? Что стража впустила меня в замок? О, я позаботился об этом заранее. Купец, который продал Лакхаараа этих евнухов, получил свои деньги дважды. Я купил их у него, и второй раз получил он цену этих евнухов от Лакхаараа, брата моего и царя, пока живет. Куплены они мной и принадлежат мне, как все мои рабы, и только для вида были проданы и носят в ушах серьги с именем Лакхаараа. Знают, что моя воля над ними, и что ослушание — смерть для них, и нет для них спасения, если Лакхаараа дознается до правды и накажет меня. Разве только Лакхаараа господин над ашананшеди? Есть и у меня свои лазутчики, и это тайна, которую ты теперь знаешь, и рассуди, открыл бы я тебе, если бы имел опасение, что ты избегнешь моей воли или исчезнет моя власть над тобой? Лучше тебе быть послушным, как ты привык, тогда я стану обращаться с тобой, как обращаются с рабом, который приятен, и господин ценит его. Ни в чем не испытаешь недостатка: ни в пище, ни в украшениях. Евнухи будут с тобой почтительны и поспешат исполнить любое твое желание, чтобы не вызвать во мне гнева. И ты знаешь, как обращаются с невольником, который вызывает раздражение и досаду у господина своей строптивостью и непослушанием. Нет тебе защиты от меня, кроме покорности. Если покоришься, не увидишь обиды.

— Нет, — сказал Акамие.