Четвёртый день этого похода сперва ничем не отличался от дней предыдущих: ясное безоблачное утро, крутой часовой подъём, переход через широкую бездонную пропасть по узенькому подвесному мосту, который угрожающе раскачивался под ногами и копытами, долгий переход через гранитное плоскогорье, густо покрытое разноцветными мохнатыми лишайниками, краткий обеденный привал, продолжение маршрута вдоль остроконечного узкого гребня…

Где-то за час до очередной ночной остановки откуда-то сверху снова донёсся громкий, явно угрожающий вой. Денис поднял голову: на плоской площадке гребня, в четырехстах метрах от их каравана, были отчётливо видны три всадника в индейских одеждах. Всадники угрожающе размахивали короткими ружьями и что-то громко кричали, горное эхо любезно разносило их речи по всей округе.

— Ничего не понимаю! — недовольно передёрнула плечами Мари, ехавшая впереди Ника. — Совершенно незнакомое мне наречие, нет ни одного понятного слова, надо спросить у катапасе.

Подошедший Карра был гораздо мрачнее, чем обычно, на его лбу появилась тревожная вертикальная морщинка, в глазах плескался откровенный чёрный страх. Заговорил катапасе, впрочем, подчёркнуто спокойно и где-то даже равнодушно.

— Он говорит, что нет ничего страшного, — перевела Мария. — Теульче просто охотятся на вигоней. Вигонь, она же альпака, безрогая коза с очень длинной и тёплой шерстью. Они, мол, просят, чтобы мы не ходили по северному проходу, не распугивали вигоней. Вот и всё, собственно. Тем более что северный проход нас совсем и не интересует, завтра мы пойдём по тропинке через восточный коридор.

Катапасе опять заговорил, сопровождая слова скупыми жестами.

— Он предлагает остановиться сегодня на ночлег вон на том широком плато, — поведала Мари. — Теульче — очень подлое и злобное племя. Они могут со скал сбросить на нас большие камни. Просто так сбросить. Вследствие природной склонности — к разным гадостям…

Путники разбили лагерь на каменистом плоскогорье, в отдалении от опасных скал. Поужинали варёным рисом, перемешанным с мелкими кусочками форели холодного копчения. Белые путешественники заварили крепкого байхового чая, индейцы же довольствовались традиционным мате, настоянном в тыквенной калабасе с узким серебряным ободом. Рубиновое солнце угрожающе плавилось на горизонте, прячась, время от времени, в свинцово-чёрные тучи.

— Завтра будет очень сильный ветер, возможно, даже со снегом, — предположил Крест.

В полночь Дениса разбудил Диего Орлан:

— Вставайте, мой дорогой сеньор Оскар! Прошу покорно извинить, но сейчас ваша очередь — заступать на дежурство!