– Как останавливать будем? – уточнил поручик Ваньшин. – И где?

– Вот тут, – провёл пальцем по трёхвёрстной карте, лежащей перед нами на складном столе, Михельсон. – На одном фланге у нас будет Волга, по ней и ставим пушки во Ржев, а сами уйдём её берегом. Надеюсь, успеем уйти, когда совсем прижмёт.

– И как долго надо будет сдерживать бунтовщиков? – спросил я.

– Нескольких часов вполне хватит, – ответил Михельсон. – Это смутит их и, как предполагает командующий, задержит на день-два.

– Сомнительно, – покачал головой Коренин. – Скорее всего, подерёмся зазря.

– Оставьте, Коренин, – отмахнулся премьер-майор. – На войне зазря никто не дерётся. Не для того войны устраивают, в конце концов. Кровь лить наше дело, остальное – не так и важно.

– Важно за что её лить, – сказал ротмистр.

– Именно потому мы и будем лить её за то, чтобы остальные солдаты и офицеры нашей армии могли отдохнуть, – ответил ему Михельсон. – После другие встанут заслоном на пути врага, чтобы дать нам передышку.

Возражать ему никто не стал.

Мы прошли с армией до выбранного Михельсоном для баталии места, после чего нам оставалось только проводить её взглядом.

Полк расположился между берегом Волги и высоким холмом с крутыми склонами. Для того, чтобы врагу было сложнее взять его, ведь именно на вершине расположилась батарея Баневича, Михельсон отрядил два десятка человек, которые активно заливали обращённый к фронту склон водой из Волги, превращая его в настоящую ледяную горку, с каких все мы любили кататься в детстве. На наше счастье, великая река не замёрзла и у берега её стояла небольшая баржа. Именно на ней должна была сплавиться в Ржев батарея Баневича. Экипаж баржи, как и сама она, был мобилизован проходящей мимо Добровольческой армией, а чтобы речники не сбежали, точнее не уплыли, на ней остался дежурить взвод солдат под предводительством сурового поручика Стукова. Это был человек жёсткий и бескомпромиссный, такой мог легко приказать заколоть пару речников в назидание остальным, чтоб покладистее были. На той же барже помещались и огнеприпасы для нас и пушек Баневича.

Ждать пугачёвцев нам пришлось недолго. Не прошло и двух часов, солнце только поднималось к полудню, когда на горизонте замаячили тёмные фигурки вражеской разведки.

– Стоять смирно, – скомандовал Михельсон. – Пускай разглядят нас получше, прощупать попробуют. Тут по ним и Баневич ударит.

Так оно и вышло. Разведчики быстро пропали из виду, а четверть часа спустя их сменили пугачёвские драгуны числом до эскадрона. Они потоптались какое-то время, однако подвоха, видимо, не заметили, и командир их приказал идти в атаку. Строго по уставу в сотне шагов, не давая залпа по нам из своих ружей, выхватили палаши, и перешли с быстрой рыси на галоп. Только снег из-под копыт полетел.