Первым достать противника удалось всё же этому самому командарму. Жуткое звание его я запомнил, а вот имя – нет. Клинок шашки распорол рукав орловского мундира, по белому сукну потекла кровь. Орлова это ничуть не смутило. Он метнулся вперёд, отбил шашку противника в сторону, и сделал быстрый, неглубокий выпад. Шпага его глубоко вонзилась в правое плечо командарма. Тот сумел воспользоваться даже этим, клинок орловской шпаги застрял в кости, тот не сумел быстро выдернуть её, чтобы разорвать дистанцию. Пугачёвец почти без размаха ударил генерал-аншефа в лицо – пудовый кулак врезался прямо в уродливый шрам Алехана Орлова. Тот не остался в долгу, впечатав свой, куда более впечатляющий кулак под рёбра командарму. Пугачёвец надсадно кашлянул, словно чахоточный, он прижал руку к плечу, из-под пальцев потекла кровь. Орлов выдернул-таки шпагу из плеча командарма, но продолжить поединок не смог. Тот покачнулся и рухнул на руки товарищей.

– Да что ж это такое?! – в сердцах заорал Орлов. – Вторая сволота пугачёвская уходит от меня!

Командарма подхватили товарищи, оттащили куда-то в задние ряды. А каре правого фланга дрогнуло, многие солдаты, видя гибель одного генерала и ранение второго, окончательно утратили боевой дух и побежали, бросая мушкеты.

– Не бежать! – надрывался комиссар Омелин. – Держать строй! Отступать организованно!

Но с каждой минутой сохранять построения становилось всё сложней. Шеренги рассыпались на глазах, солдаты бежали, кое-кто даже бросал мушкеты. Егеря на валу старались вовсю – командиров и комиссаров почти не осталось.

– Отступаем! – приказал, наконец, основательно уменьшившемуся с начала баталии отряду комиссар. – Отходим к рогаткам, товарищи политсостав. Там для нас будет много работы.

Спорить с этими словами было глупо. Прибежавшие с линии фронта солдаты и кое-кто из комсостава, сбежавшие, в основном, от смертоносного огня вражеских егерей, были попросту шокированы рогатками и колючей проволокой, отрезавшими им путь к спасению. Преодолеть это препятствие сходу, без лестниц или чего такого, было невозможно, и потому дезертиры остановились, заозирались, они не понимали, что им теперь делать. А сзади всё напирали другие беглецы и подходили недрогнувшие полки. Вот тут-то и объявился Омелин со своими комиссарами.

– Товарищи красноармейцы! – громогласно крикнул он. – Вы дрогнули перед лицом врага! В иное время это стоило бы вам жизни! Но здесь нет трибунала! Нет особых отделов! Вот наш трибунал! – Он махнул шашкой за спину, где перестраивались для новой атаки суворовские полки. – Они расстреляют вас! Всех нас! И дезертиров, и недрогнувших красноармейцев! Отступать нам некуда! Мы могли погибнуть или победить! Победить не смогли! Остаётся погибнуть! – Комиссар перевёл дух. – Так погибнем же, товарищи! Не как телки в загоне! А как пламенные бойцы Революции! Стройся!