«Так… Где примерно эта «тарелка» может висеть? Над чем? Что у нас в той стороне?

Я стою и смотрю вдоль проспекта. Он упирается в театр… Не то!.. Далее заводские корпуса, а в них…»

Догадка заледенила душу. Внезапно то, что он видел над городом, и то, что он когда-то слышал от Юрия, соединилось в одно. Более того! Ведь ИМЕННО СЕГОДНЯ Юрий собирался вместе с Николаем произвести тестовый пуск эмиттеров.

«Как это могло вылететь из головы?!»

Удивление зрелищем сменилось страхом и яростью.

«Какая, к чертям, «летающая тарелка»! Это же наш Шар! Бляха-муха!!! – Михаил схватился за голову. – Эти балбесы всех нас раскроют!»

Михаил утробно зарычал, выскочил на обочину дороги и тяжело побежал между остановившимися автомобилями в сторону «летающей тарелки».

Бежать было далеко и тяжело. Нещадно и все больнее колотила в спину банка. Это прибавляло Михаилу ярости и обиды на то, что все вот так скоро может закончиться глупым общегородским скандалом.

Просчитать последствия было легко: люди сопоставят то, что видели наблюдатели в разных районах города. Взяв простейшую карту города и прочертив направления, по которым наблюдатели видели «тарелку», неизбежно выйдут на здание цеха, где собрана установка.

Придут и начнут задавать совершенно дурацкие вопросы.

Хорошо, если придут просто зеваки и ушибленные идеей «пришельцев» уфологи. А ведь запросто могут притащиться и представители милиции, и из местной госбезопасности – ФСБ…

На улице Деникина, 36, Борис Ефимович вел оживленную дискуссию с продюсером. Дискуссия была тупейшая, как и все дискуссии, касавшиеся денег, контрактов и всего того, что так любят все торгаши мира. Но так как это было необходимо, Борис Ефимович терпел ее как неизбежное зло. Терпел, тщательно разбирая тонкости, стараясь исключить все мелочи, что могут впоследствии поставить его и всех его товарищей по ансамблю и театру в положение рабов этих самых торгашей от искусства.

Дискуссия затянулась и становилась в тягость. Телефонный звонок Каменский воспринял как божественное спасение и, как утопающий за спасательный круг, не преминул за него уцепиться.

– Да! – как можно более радостно и доброжелательно произнес он в трубку.

Продюсер заткнулся и вопросительно посмотрел на Бориса Ефимовича. Каменский сделал успокоительный жест рукой и принялся слушать то, что ему до крайности возбужденным голосом говорил по телефону собеседник. По мере того как до Бориса Ефимовича доходило то, что говорилось, улыбка сползала с лица, сменяясь сильным удивлением.

– Подожди, не тарахти! – не вытерпев потока слов, остановил он собеседника. – Говоришь, прямо сейчас?