Когда я увидел глазами сна, как машина убила Ичи-мергена, то понял: пришла пора. Ночью в голове Ляна Простака зазвучал мой голос, сообщивший, что именно сегодня чертежи машины снов могут быть похищены. Сама машина охраняется тщательней, чем императорский гарем, но чертежи и модель машины можно украсть совершенно без усилий. Лян повернулся на бок и прошептал это в самое ухо девицы Чэнь, и ветерок от его нечистого дыхания скользнул в самый розовый завиток её уха, вихрем проник в нежный слуховой канал, напоминающий сердцевину бутона, и донёс мои слова прямо до её сердца. Она вскочила как ошпаренная. Сегодня чертежи машины будут у неё, завтра она будет обладать и самой машиной, а послезавтра свершит свою месть, во сне уничтожив весь род Хубилая! О-о-о, как сладко это предчувствие! Она крикнула слугу и послала гонца к Тогану, в точности описав всё, чему я научил Ляна Простака. При этом она благодарила этого придурка так униженно, так истово кланяясь ему, будто бы целью его жизни было не веселить собственное тело в объятиях аристократки, а принести победу её семье. Ох, любимый, шептала она, гладя шелковистыми руками его тощее тёмное тело, завтра свершится месть. Угу, говорил он, равнодушно принимая её ласки и развязывая штаны. Ох, какой же ты ненасытный, смеялась она. Ага, отвечал он, копаясь в зубах длинным жёлтым ногтем.

И вот, пока ночную стражу парализовало ужасной гибелью Ичи-мергена, девица Чэнь, по-мужски перепоясанная мечом, обезумевшая от желания отомстить, в сопровождении такого же обезумевшего Тогана под покровом ночи приходит в павильон, где живут мастера. И тут… я совершил ошибку. Ужасную, непоправимую ошибку. Я создал Тёмного человека. М-м-м. Нет, нет мне прощения. Проклятая гордыня, проклятая жажда обладать тем… что… не принадлежит и, по всей видимости, не может мне принадлежать… Но ты должен понять меня! Готовясь к захвату чертежей машины, я подумал, что мне понадобится не просто подкрепление, а какое-нибудь сверхъестественное подкрепление, что-нибудь настолько сильное, что, даже если посланные мною люди и наткнутся на сопротивление, это подкрепление сломит любую силу и выполнит задачу. Глядя на то, что происходило с Ичи-мергеном, великим мергеном, невозможно было не испытать ужаса, невероятного, дикого, парализующего ужаса, от которого все силы уходят, словно вода, ноги обмякают, и ты чувствуешь себя скотиной, которую ведут на убой. Если машина смогла сделать такое с Ичи-мергеном — кошмарным порождением ада, диаволовым слугой, каннибалом, — то что она могла бы сделать с обычным человеком? Не имея тела, которому можно навредить, я, тем не менее, живейшим образом вспомнил все страхи, которые когда-либо закрадывались в моё сердце. И эти страхи, сотни призрачных теней, когда-то угрожавших мне, толкнули меня на это безрассудное действие…