– Товарищ командир!

Перед Скорострелом возник, как чертик из табакерки, лейтенант Кублицкий.

– Разрешите доложить? Концевой дозор сообщил, что по нашим следам движется боевая группа. Судя по обмундированию и вооружению – «подземные». По лесу идут очень умело, грамотно, осторожно.

– Количество? – перебил заместителя Скорострел.

– Штыков двадцать пять…

– Солидно! Командуй привал и зови товарища Сухова – будем думу думать!

Красноармейцы компактно расположились на отдых, посменно карауля и принимая пищу, а комсостав уединился под густым кустом дикой малины.

– Все-таки они поставили охранение с северного направления! – обронил Сухов.

– Вопрос в другом – они на нас случайно вышли или какая-то сигнализация сработала? – задумчиво сказал Паша. – И второй вопрос, вытекающий из первого, – в случае случайного обнаружения они успели о нас командованию доложить? Если «да», то скоро здесь станет очень тесно. В Бункере хоть и не очень много боеспособных людей осталось, но это «немного» относительно отряда Виссариона. А нам и того хватит!

– Надо устроить засаду, перебить их и взять языков! – бодро предложил Кублицкий. – Практика показывает, что против нас они не танцуют!

– Нашумим! – угрюмо сказал прапорщик.

– Дык, товарищ Сухов, мы уже засветились! – скривился Скорострел. – Нам бы теперь хоть какую информацию из данной ситуации выжать! Сам что предлагаешь?

– Разделиться! – твердо сказал Сухов. – Большая часть будет водить преследователей, а небольшая группа, заметя следы, продолжит выполнение основного задания – дойдет до Бункера и все там разведает.

– Хорошая идея! – похвалил Павел и задумался. – Так и сделаем! Товарищ Сухов, отбери трех бойцов и иди к Бункеру. Ты лучше нас всех с этой задачей справишься! А мы начнем хоровод водить! Лейтенант, ты тоже возьми несколько ребят – самых-самых, и устрой засаду на головной дозор противника. Думаю, их там не больше двух-трех человек будет, чисто возьмете в ножи – главные силы и чухнуться не успеют. Главное – хоть одного «языка» живым приведи! А лучше – парочку, чтобы показания сверить.

Офицеры синхронно кивнули головами, подтверждая получение приказа. Уже через десять минут три группы красноармейцев разошлись в разные стороны. Причем две из них старательно заметали следы, а самая большая, наоборот, усиленно топала ногами, старательно приминая мох и с хрустом давя сучья.

Лейтенант Красной Армии Петр Кублицкий был лучшим выпускником на спецкурсе Ростовского общевойскового училища. И всего через три года несуетливой службы в крупной войсковой части попал в элитный разведотряд майора Сапожникова, проводящий операции в Подмосковье. Здесь, в самом сердце выжженной земли, лейтенант провел полгода. Повидал всякого – и полубезумных «диких» бредунов, и забитых крестьян, ездил на развалины городов. Несколько раз принимал участие в боях, но особо выделиться, как ему мечталось, так и не вышло. И уже чуть ли не личной пощечиной Кублицкий посчитал назначение командиром штурмовой роты какого-то бывшего бандита с пустошей, милостью генерала Третьяка получившего гражданство и даже неизвестным способом сумевшего дослужиться до звания лейтенанта. Ведь должность ротного просто обязаны были доверить ему, Петру, отличнику боевой подготовки. То, что назначенный его командиром Скорострел, несмотря на одинаковый с Петей возраст, воюет больше десяти лет, прошел через огонь и воду, хлебнул лиха и закалился как златоустовский клинок, «домашний» юноша Петя Кублицкий предпочел не заметить. Однако, хоть и затаив обиду, лейтенант все-таки не стал гадить исподтишка, а продолжил честно исполнять обязанности взводного, а после формирования разведгруппы – заместителя. И выполнял их довольно грамотно. Крайнее задание Петр воспринял как возможность отличиться, поэтому подошел к организации засады со всем прилежанием. Он сделал только одну ошибку – недооценил противника, привыкнув за последний месяц к крайне низкой подготовке солдат из Бункера. Поэтому Кублицкий «пожадничал», решив брать живьем обоих идущих в головном дозоре.