Николай выразил желание посмотреть на все это поближе — и полковник сказал, что это вполне возможно. Он даст проводников. Ну и…

Получается, что дал.

Николай злился не на Омара — он больше злился на себя. Надо было думать головой… б… идиот, чертов. Местные — они не будут героически подниматься в атаку с криком «За Родину» — вместо этого они просто смотаются. А он для них вообще никто — неверный и даже не араб.

Какой идиот… Тупица. Дурак набитый…

Он добил остатки магазина в сторону возможного продвижения противника, сунув автомат под машину — клиренс был высокий, почти полметра — и снайпер напомнил о себе, выстрелив по машине, броня которой от попадания пули загудела как барабан. Николай лишь зло усмехнулся, сменил магазин. Огляделся по сторонам. А вот так — нормально?

Светошумовая граната британского производства рванула так, что уши заложило — если смотришь на место взрыва в оптический прицел должно получиться особенно хорошо. Прежде чем кто-то опомнился — Николай бросил еще одну гранату, уже в другую сторону — и бросился бежать, прыгая со стороны в сторону. Канава… дальше… развалины… а там поиграем, нахрен. Еще две светошумовые, шесть гранат к подствольтнику… живем…

Леску под ногой он едва успел почувствовать — снес. Подумал — вот и все. Прыгнул вперед, как смог…

Было больно… но терпимо, не так, как бывает больно, когда дело дрянь. Когда дело дрянь — боль резкая, режущая, сильная. А тут боль была тупая, ноющая, мозжащая. Так бывает, когда сильно побьют ногами. Николая били уже… он был мажором, но во дворах таких не любили. Но от всех он отличался тем, что он никогда не сдавался, не отступал. С ним боялись связываться. Знали, что если ты побьешь его кулаками — он схватит палку или кирпич, если приведешь друзей — он потом тебя подкараулит один на один. Но просто так — он не спускал ничего…

Стараясь не показать, что он пришел в себя — Николай пытался понять, куда же он попал, в каком он сейчас состоянии и можно ли отсюда выбраться.

Руки — ноги он чувствовал, голова болела — но терпимо. Видимо, бронежилет все же спас. Руки были связаны — но не проволокой или леской — а чем-то толстым, довольно мягким. Видимо, кусок ткани, может быть и чалма. Ох, не извлекаете уроков… не извлекаете[103]… это вам еще аукнется, козлы бородатые.

Пол… Стены…

Темно — но пол не бетонный, теплый, такой теплой может быть только земля. Света нет. Какой-то шум… свежим воздухом тянет еле — еле.

Ночь?

Он лежал, чутко вслушиваясь в неясные звуки — как готовящийся к прыжку зверь — и только через полчаса решил перевернуться. Ноги поддались… значит, позвоночник целый. А если ноги целые, позвоночник целый — можно бежать.