Извернувшись — это вызвало новый приступ боли во всем теле, который он перенес со стиснутыми зубами — он сел, прислонившись к стене. Его тело слушалось его, его разум был ясен, он искал выход из сложившейся ситуации.

Свет, который был в его камере — проникал через зарешеченное окошко у него над головой. Окошко было совсем не такое, какое могло быть в здании, изначально строившемся как тюрьма: оно было такого размера, что через него мог вылезти даже очень толстый человек — если выдернуть решетку машиной. Сама решетка была сварена кустарно[104]. Стена, в которой была дверь — отличалась по свету от других стен, даже при столь скудном освещении, какое было — это было видно. Это могло значить только одно — здание изначально предназначалось для каких-то других целей, а сейчас было переоборудовано под содержание пленных. Удивительного мало — везде, где приходят к власти исламисты, начинается вал похищений людей. И это обстоятельство повышало шансы все-таки выбраться из ловушки живым.

Черт бы все побрал. Черт бы побрал этого урода Омара и тех уродов, которых он дал, какого хрена он сюда поперся, говнюк поганый…

Он примерно прикинул — чем его могло так долбануть? Если бы мина или граната — сейчас бы он уже в райских кушах на дудочке играл. Вариант только один — безоболочечное взрывное устройство, довольно мощное. Он слышал, что такие используют при захвате заложников, тем более что сделать его довольно просто.

Можно было подобраться к двери, попинать в нее ногой и посмотреть, что будет. Но Николай не стал этого делать — не к чему рисковать получить избиение, к тому же — ему принесут жратву, питье или что-то в этом роде… не могут же они допустить того, чтобы пленный умер с голоду. Тогда он и примет решение, как быть дальше…

Ни еду, ни питье ему не принесли — ни днем, ни когда стемнело. Он прислушивался, слышал шум моторов, крики, ему показалось, что он слышал даже азан, призывающий всех правоверных обратиться с молитвой к Аллаху. Но на него никто не обращал внимания — как будто все забыли, что он существует. Ему ничего не оставалось, кроме как повернуться на бок и заснуть.

Утром — он уже решил постучать в дверь — как услышал лязг. Поворота ключа он не услышал — его просто не было, дверь закрывалась только снаружи и только примитивным засовом. Николай едва успел повернуться.

Вошли двое. Обоих — хоть в пропагандистский ролик Аль-Каиды: здоровые, бородатые, в камуфляже. От обоих страшно воняло — может, на улице это было не так заметно, но здесь — тесное пространство камеры моментально заполнил густой, звериный, омерзительный запах немытого тела, нестиранной одежды и несвежей пищи…