О просвещении я говорил с Шумахером вдобавок к новостям о появлении новой кафедры — Камеральных и коммерческих наук. Одобрил публикацию нескольких сборников лекций. Будут новые учебные пособия для Академических Гимназии и Университета.

За Шумахером пришёл Матюшкин. В службе охраны уже набралось много народу. Всем им требовалось приоритетное финансирование и я подписал необходимый приказ в камер-коллегию. После этого поручил Левенвольде поискать в своем 1-м отделении С.Е.И.В.Канцелярии толкового финансиста, которому поручить отслеживание затрат на мои проекты. Пока что от них одни расходы и в ближайшие дни я рискую застопорить все свои новшества, если не решу вопрос с деньгами. Зависеть в этом плане от Голицына мне не хочется. Заодно обрадовал Рейнгольда новой задачей — отслеживанием выполнения моих поручений. Зная вязкую и инертную среду российского чиновничества, без пинательных действий моих канцеляристов будет трудно обойтись.

После обеда я перебрался в мастерскую. Нартов, поприветствовав меня, продолжил возиться со своим станком. Я хотел заняться нарезкой очередного болта, но обнаружил, что все резцы затупились. Пришлось заняться для начала заточкой. Под визг шлифовального круга сообщил мастеру, что есть надежда на хорошую инструментальную сталь, которую выплавит Ферстер на Литейном дворе. Нартов только хмыкнул и недоверчиво покачал головой.

Подошел кораблестроитель Осип Най с чертежами и моделью новой быстроходной шхуны дальнего плавания. Если честно — мало что понял, но по словам корабела — корабль будет летать по волнам как дельфин! «All right!» — дал свое добро на закладку и продолжил точить резец.

Пришёл мастер-оптик Иван Беляев. Принёс новый термометр с тонюсеньким каналом. Уж как они умудрились вытянуть стекло в капиллярную трубку, даже не знаю. Зато теперь у нас есть настоящий градусник, откалиброванный под температуру человеческого тела. Пока ещё неказистый и жутко дорогой, но я приказал наделать их побольше для наших клиник и на продажу за рубеж. Беляеву выдал червонец в награду и приказал наградить его подмастерьев тоже. Заодно обрадовал новым технически заданием — сконструировать, наконец, микроскоп по расчётам Эйлера. Молодой немец, по словам Шумахера, уже вовсю пишет фундаментальную работу по оптике.

Мастер Шершавин принёс фонарь новой конструкции. Керосиновую лампу поставил в ящик, одна стенка которого прозрачна, а все остальные зеркальные. Получился прожектор. На пятьдесят лет раньше Кулибина! Пошли экспериментировать в темный чулан. Честно говоря, я не сильно впечатлился яркостью фонаря. Посоветовал мастеру сделать заднее зеркало вогнутым. Форму её уточнить у Беляева. Пусть мои оптики осваивают заодно производство вогнутых линз. А нанести на стекло слой серебра — дело уже Шершавина. Если не справится сам — пусть обратится к зеркальщикам из Ямбурга. Давно пора переводить их поближе к столице. Всё равно этот завод подлежит конфискации у Меншикова вместе с городом. Кириллов тут же зафиксировал поручение от меня в Камер-коллегию о создании императорского стекольного завода под Петербургом.