– На хоть, надень мой кулончик. На счастье… Он… где же… Где-то я его оставила… дура старая…

Я покачала головой. Прошла на кухню. Где у Евдокии лекарства, я знала еще с тех времен, когда ей требовался постоянный уход. Ага, вот и сердечные капли…

Я тихонько выскользнула в темноту улицы.

Услышала:

– Максимов! Ваше упрямство напрочь лишило вас логики. Еще раз говорю, женщины ни при чем.

Он прятался за стеной сарая. Максимов Витю не видел, но и сам он тоже не мог следить за передвижениями милиционеров. Или кто там приехал с Артемом Мамедовичем?

– Тогда зовите сюда вашу сообщницу. Если она не виновна, то после проверки будет отпущена домой. Однако должен сказать, что она не является тем, кем хочет выглядеть. Достоверно неизвестно, ни откуда она прибыла, ни чем занималась до появления в Энске. А мы искали очень тщательно…

– Капитан, у меня есть ответы почти на все вопросы.

– Она нигде не работает, но на что-то живет. У нее хорошие отношения со всеми, с кем бы она ни завела знакомство… Это вам ничего не напоминает? И наконец, самоубийства в городе начались не после вашего, а после ее здесь появления. Да-да, мои люди покопались в архивах и поговорили с врачами…

– Максимов, она ни при чем. Она джинн!

Я увидела, как Максимов поднял руку, готовясь отдать своим людям смертоносный приказ, но Витя вскинул руку одновременно с ним. Словно отражение в зеркале. В его руке что-то блеснуло, раздался отчетливый хруст.

По коже волной побежали мурашки. Надо что-то делать. Надо защитить его… Но как?!

Вот сейчас из револьверов и пистолетов группы захвата полетят пули. Уже сейчас пальцы давят, давят на спуск и….

Они очень удобно расположились. Они, наверное, даже меня видят. И один – точно целит в незащищенную спину контрмага, который все еще пытается решить дело миром.

Не выйдет!

Я вскинула руки к небу. По запястьям, по артериям, но сильней крови и сильней любых моих слов, потекла магия. Я видела бы ее, если бы не зажмурилась: и без того неправильность происходящего выворачивала меня наизнанку, заставляла кричать в голос, до хрипа, до боли в легких…

А потом стало тихо. Пули, вылетевшие из стволов, застыли, не пролетев и метра. Заискрили, лопаясь, все фонари на Татарской. Тьма с неба с довольным воем кинулась к земле…

Артем Мамедович стоял, тяжело опираясь о калитку.

В руке его еще был зажат пистолет, но кажется, он не собирался пускать его в дело.